— Наташка Новокурова? Ты уверен?
Глобальный был уверен. Поэтому просто налил и ополовинил вторую кружку пива, что лезла с трудом на предыдущую кружку чая и стакан пенного.
«Нифига это не расслабляет», — заявил внутренний голос.
По ощущениям, так только заставляло бегать в туалет. В то время как Степаныч продолжал говорить. Просто повысил голос, чтобы слышно было по всей квартире. Включая соседей.
Шоу, так шоу для всех.
— Боря, а ты уверен, что стоило жить с подстилкой, которая половине колледжа отсосала, прежде чем своего долбаёба пристроила? Целевого то у нас не было до того года. Это для неё сделали исключение. Ну… внедрили. Ещё старый директор. Он там даже свои вложил, чтобы прошло через комиссию. И Романа этого за уши тянули все эти три года, чтобы зачёты ему ставили вне зависимости от того, ходит он на занятия или нет.
Глобальный как стоял у унитаза с кружкой в руке, так и присел. Некоторые говорят, что сидеть на белом троне надо именно так, повернувшись лицом к бачку. Только снимать шорты домашние полностью приходится. С другой стороны, сливной бачок удобно подходит в качестве подставки, что компенсирует неудобства. Да и ноги так не затекают гораздо дольше.
И они действительно на затекали. Но Боря смотрел строго в стену и никак не мог врубиться в происходящее. Слова наставника не сразу воспринимались буквально. Пришлось доотлить уже сидя, сидя же допить из кружки. Вернув шорты на законное место, Глобальный подскочил и вернулся на кухню. Там налил третью кружку и снова ополовинил. А затем, глядя прямо в глаза, спросил:
— Ты уверен?
— Боря… — Степаныч посмотрел с состраданием в глазах.
Картину сочувствия немного разбавляла рыбья чешуя на губах у порядком укороченных усов, но в целом это не имело значения. Наставник не врал. И говорил прямо в глаза.
— Я помню эту рыжую. Ведь это был первый случай, когда мне предлагали отсосать за тридцать три года работы на этом самом рабочем месте. Седина моя её не особо смущала. Как и кольцо на пальце. Но я свою Аллочку не предавал. Ни разу, за… за… сколько мы там лет прожили то?
Боря допил, налил в четвертую кружку всё, что осталось от пива и снова выпил залпом. Хотелось умереть, выпив яда.
«А вдруг этот самый яд на самом дне бутылки, как самый тяжёлый по примесям?» — тут же предположил внутренний голос.
Но отравиться не удалось. А вот хмель ударил в голову, быстро разобравшись с чаем и выясним кто там главный.
Удалось так же оглушительно рыгнуть. Что несколько сбавило градус напряжения на кухне. Степаныч, похлопав по плечу и добавив «будь здоров», спокойно продолжил: