Кажется, по закипающему виду Орис Магрит всё же поняла, что перешла черту, и затараторила:
– Пролески! Или подснежники! Цветы надежды.
– И кто на что надеется? – скептично спросила Орис, потихоньку остывая. – Дарет вроде не так плох, чтобы я тешила себя надеждами и искала ещё чего-то в жизни, – она мысленно усмехнулась. Дарет лучше всех, очевидно. – Да и он будет счастлив со мной.
Однажды она спросила у брата ценного мужского мнения. Дарет тогда только сделал ей предложение, она радовалась весь вечер и, конечно, после бурных эмоций почувствовала упадок, потому с надеждой спросила: «Будет ли Дарет счастлив со мной?», а Марбл, хмыкнув, ответил: «Конечно. Этот парень даже не осознаёт, насколько ему повезло». Орис твёрдо решила, что сделает эти слова пророческими во что бы то ни стало. Правда, прежде чем она успела умилиться и удивиться такому ласковому ответу братца, он добавил: «Но если ты будешь ему готовить, то счастье это будет недолгим».
– Ну зелени мы точно добавим. Покажем, что брак будет плодородным, – Магрит хихикнула, вытаскивая её из неуместных воспоминаний. Орис рассеянно глянула на цветочницу и одобрительно кивнула. Без зелени свадебный букет сложно было представить. – Может, пойдём в большую часть сада, и ты сама посмотришь – вдруг что приглянется?
Изначально Орис надеялась, что Магрит предложит это сразу. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Орис кивнула, и цветочница развернулась, намереваясь показать ей дорогу, которую она и без того знала, как тут они услышали тихий голос:
– Возьмите эти.
От неожиданности Магрит и Орис резко повернулись в сторону Паучихи, которой и принадлежал этот шелестящий голос, звучание которого наводило священный ужас. Несмотря на тихую речь, не услышать её было невозможно.
Орис со смешанными чувствами смотрела на высокую стройную женщину, стоящую перед ними. Спина её была такой прямой, что отшельница казалась натянутой, как струна, что только подчёркивала гордо поднятая голова. Женщина выглядела уставшей, тёмные мешки залегли под её глазами. В уголках глаз и на лбу виднелись морщины, впрочем, многие в её возрасте выглядели похуже. Цвет лица был непривычно бледным – щедрое солнце гор делало почти всех жителей деревни счастливыми обладателями золотистой кожи и веснушек, так что в сравнении с Орис и Магрит отшельница казалась мертвенно-белой. Пепельные, словно припыленное золото волосы были собраны в длинную толстую косу, перекинутую через плечо – типичная причёска для женщин её возраста в деревне. Типичная для замужних, поправила себя Орис. Глаза ведьмы смотрели словно сквозь Орис, одновременно пристально рассматривая каждую частичку её тела. Они были настолько светлыми, что казались прозрачными, как стекло. Тонкие губы были поджаты, нос и скулы – резко очерчены. Удивительно, как похожа и непохожа одновременно она была на свою сестру-близняшку Янис. Та, пусть и была высокой, в остальном от других горцев не отличалась: та же золотистая кожа, веснушки и мягкие округлые черты лица. Только посмотрев на хрупкую руку с длинными пальцами, протягивающую ей жёлтый тюльпан, Орис поняла причину резких черт лица и бледности Паучихи: она была невероятно худой, измождённой. Орис переводила взгляд то на её лицо и жуткие глаза, то на цветок. Губы пересохли. Она нервно облизнула их, и не нашла ничего умнее, чем спросить: