Волосы у него были не восхитительно роскошные, а просто светло-русые, и глаза совсем не голубые. Но он был красив, всегда был в центре внимания благодаря своему остроумию, к тому же, семья его была богата и уважаема – отцом Дарета был сам староста. Дарет не говорил ей запутанных комплиментов, а вместо золотой короны подарил лапку кролика на удачу. Цветов он не дарил вовсе – зачем? – зато она сплела ему венок из маргариток в знак своей любви. И с того момента они точно знали, что поженятся.
Сердце наполнилось теплом. Она сделала шаг к Дарету, и он тут же схватил её в объятия, жарко шепча на ухо:
– Я не могу без тебя ни дня. Я умираю.
Она оттолкнула его, легонько, но он поддался. Да, Дарет – лучшее лекарство от мнительности и глупых навязчивых мыслей.
– Ну так приходи ночью, не могу же я позволить тебе умереть, – шепнула она и, повернувшись к нему спиной, пошла в дом Айки.
***
В полумраке строгие колючие глаза Айки, и без того тёмные, казались чёрными. Орис всегда завидовала брату, унаследовавшему от отца и бабушки эти тёмно-карие глаза, в то время как у всех в деревне они были светлыми. Конечно, Айке было достаточно бросить на неё один короткий взгляд, чтобы заметить состояние внучки и хмуро бросить:
– Ты какая-то взъерошенная.
Айка всегда учила её быть честной, но, увы, в данный момент правда могла вызывать у бабушки непредсказуемую реакцию. В самом деле, не могла же она сказать: «Да не обращай внимание, я просто целовалась с Даретом в кустах»! От одной мысли, что бабушка узнает о её неподобающем поведении, у Орис мурашки побежали по спине. Надо было срочно придумать объяснение, и оно, казалось бы, напрашивалось: у неё на носу была свадьба, конечно, она на взводе! Но, как назло, эта разумная причина выскочила из головы Орис и озарила её только после того, как она, не желая, чтобы Айка продолжала расспросы, выпалила первое, что пришло ей в голову:
– Паучиха Майрис! Она напугала меня.
Айка приподняла бровь.
– Снова в деревню припёрлась? Духи, – ведунья закатила глаза, – что ей тут, мёдом намазано? Шла бы к своим и им бы портила жизнь.
– А свои у неё разве не здесь? – рассеянно переспросила Орис, проходя глубже в комнату к столу, за которым обычно сидела. На столешнице были разложены кучки трав. Орис села и уставилась на них, выбирая, с какой бы начать. Бабушка не спешила отвечать на её вопрос, что-то бормоча под нос. Да и спросила Орис, честно говоря, непроизвольно, не желая и не надеясь получить ответ. Для бабушки Майрис была больной темой – она и чёрное колдовство.
Нет, во имя всей любви к бабушке, Орис не могла допустить, чтобы та тревожилась. Бабушка всегда менялась, стоило завести разговор о чём-то подобном. Она поощряла любые вопросы, хваля внучку за любопытство, пока Орис не начинала слишком интересоваться магией. «Не проси у духов слишком многого. Такое отношение ведёт к тьме, а новая ведьма нам в деревне точно не нужна! – наказывала бабушка. – И вообще, в мире нет ничего, что нельзя было бы сделать без помощи магии».