–Так почему она не убежала? – заскулил Серый.
–Ох, брат… Вонючка подождал месяц, и стал у неё тоже кровь целыми склянками брать. Она потом по полдня без сил лежала. А потом мы услышали, как он приказал серенького в отдельную клетку посадить и тоже кровь у него брать. Мы подумали: если мы, взрослые волки, лежим после забора крови полудохлые, то детёныш и вовсе помереть может… Белянка в тот день лежала без сил после кровопускания, не смогла бы перекинуться. Вот она и попросила меня убежать и малыша забрать. Велела найти дом, от которого сильно травами пахнет и чучела в окнах – в таких медики живут. Посоветовала наврать врачу, что меня разбойники ограбили, по голове ударили, память отшибло. Как только стемнело, я перекинулся, сначала на своей клетке замок камнем сбил, потом на клетке малыша. Помог ему кувыркнуться, хотел на своём настоять и Белянку с остальными волчатами вывести, да тут слуги на шум сбежались. Я мальчонку на руки подхватил, через забор перемахнул и бежать. Чую, в соседнем доме собак нет – перепрыгнул через забор, в кустах спрятался. Слышу, погоня за нами: кричат, ругаются, собаки лают. Подождал, пока уйдут подальше, вернулся на улицу, да и помчался в другую сторону. Сколько бежал – не помню, да увидел: за низкой оградкой домик с большими окнами, а в окнах – какие-то огромные ящерицы.
–Это крррокодилы! – перебил Сполох.
–Ну да, мне врач потом сказал, что это крокодилы, – невозмутимо продолжил Белый, – И воняет всякой гадостью! Ну, я с малым туда. Говорить по-человечьи меня жизнь научила – с детства среди людей. Вышел дядька в белой одежде, поверил всему, что я по приказу Белянки наплёл. Белянка ещё не велела мне Белым представляться – мол, это прозвище, а не имя, негоже человеку так зваться. Так я и стал Альбином. Тоже Белый, только по-иноземному. А мелкого она назвала Перегринус – Гость, значит.
–Это на латыни, – не выдержал дотошный Сполох.
–Один пёс, – отмахнулся от него Альбин.
–Мой сын… Перрегрринус… и сейчас у этого человека? – Серый нервно перебирал лапами, словно собираясь немедленно бежать к отпрыску.
–Да. Только тебе к нему в таком виде нельзя. Нам надо с укушенным эльфом разобраться и в неучебный день отпроситься – прямо в субботу на ночь глядя вместе пойдем, к утру и успеем. На месте перекинешься, чтобы врача не пугать.
–Так ты у врача жил? Поэтому на медицинский факультет поступил? – догадалась Ива.
–Врач добрым и доверчивым оказался. Нас с маленьким приютил, накормил, одел. А вечером следующего дня приходит к нему человек – бледный, потный, за живот держится. Врач его выслушал и собрался от боли в животе лечить. Я только носом повёл – чую, сердце у мужика больное, помереть может. Я это и сказал. Прав оказался, спасли больного. Врач меня похвалил, жить и работать у себя оставил. Я ему всех пациентов лечить помогал: только нюхну – и всё понятно. Помалкивал, конечно, что носом чую – врач и верил, что это дар у меня такой. Заодно научился всякому: словам умным, грамоте, всякие микстуры да порошки лечебные делать. Я все его толстые книжки перечитал – искал, как на вампира управу найти и Белянку с детками вызволить. Врач подмечал, что я его книжки читаю, и этой весной меня отправил в Университет учиться: мол, он уже старый, а я выучусь и буду вместо него доктором. А Перегринус ему во всём помогает и потихоньку тоже врачебному делу учится. А сюда меня взяли после того, как я всей приёмной комиссии диагнозы поставил и лечение прописал. А Ректор и сам… – Альбин замялся и быстро сменил тему: – А как узнали, что мыло варить умею, определили работать в прачечную – денег-то у меня нет, чтобы за проживание платить.