– Что это?! – Павле перехватил её руку и смотрел так, словно ему, а не ей нож под сердце вошел.
Лара нетерпеливо тряхнула головой и сбросила его цепкие пальцы.
– Пусти! Это зима меня покусала. Шаманка сказала, если не отпали, то заживут теперь… Кто он, Павле?
– Он… Он дракон. Я везу его на юг.
– Да, – Лара прикрыла глаза. – Ему надо в степь. К тому колодцу, который разыскал мой отец, оттуда он принёс нам золотые зеркальца…
– Ты знаешь об источнике?!
– Я видела его. И с тех пор нет мне покоя. Ах, Павле, если бы ты не ушёл!
– Отчего же ты мне не сказала?
– Не хотела делиться.
– Но зеркальце отдала!
– Это чтобы, он совсем меня не сожрал, этот жар, беспощадный жар… Впрочем, я и сама тогда не знала, но отдала.
– Оно вывело меня на север, к океану. Там он ждал меня.
– Тебя? Меня он звал! В каждом сне, шептал и жалил, песком шуршал… Я почти дошла, почти нашла его! А ты…
– Я драконий хранитель, Лар. Драконы приходят в мир из тех самых колодцев, что вы с отцом случайно отыскали. Если дракон оторван от своего источника, слишком долго не был в нём, его силы кончаются, он может погибнуть. Этот залетел во льды, подняться не смог и обернулся человеком. Уунти приютили его. А я должен вернуть его в источник…
Они замолчали стоя у саней. Вокруг бегали и кричали дети, вертелись собаки, выпущенные из упряжи, но еще не получившие еду. Хлопал на ветру откинутый полог шатра старой Вэй – не берегла шаманка тепло, другим были заняты её руки.
– Когда он снова станет драконом, он уйдёт из моих снов?
– Да, – пальцы Павле сжались, стискивая рукоять хлыста, которым он погонял упряжку. – Навсегда.
– Эй, дети! – Вэй появилась в проёме шатра и поманила их. – Заходите. Идите в дом. И его заносите.
В шатре она вручила Павле огромную миску с обрезками и потрохами и отправила кормить собак. Вдвоём с Ларой они склонились над лежанкой, на которую Павле опустил спящего.
– Ай-вэй, – тихо вздохнула шаманка. – Вам надо спешить, дети. Его время утекает быстрее, чем солнце топит снег весной. Но не бойся, девушка-лоза, – она посмотрела на Лару, чье лицо похудело и истончилось почти так же, как и его. – Вы успеете. А теперь иди пей. Вон там в котелке, у очага. Тебе сварила. Чтобы сны твои были ровными, как снежное полотно за стеной.
Всю ночь стучал бубен, выверяя стук сердца спящих и неспящих. Павле сидел у очага и вырезал из бруска ложку, подарок для старой Вэй.
А на утро они ушли. Умчались по белым полям.
Лара стояла позади, держалась за кожаную перевязь на груди Павле. Человек-дракон спал.
Они ночевали крошечном шатре из шкур, который натягивали на сани, спали так тесно, что дыхание смешивалось и сны переплетались. Отвар шаманки не помогал, скоро Павле и вовсе вылил в снег прокисшую жидкость. Каждое утро, встречаясь глазами с Ларой, Павле видел, как все больше шальных золотых искорок пляшет в них. «Мы успеем», – твердил он. Лара улыбалась в ответ и ни разу не сказала, какими были его глаза. Дракон ворочался в шкурах, всё чаще размыкал ресницы и беззвучно шевелил губами – просил пить. Лара топила снег в ладонях и давала ему, не сходя с саней. Павле щёлкал кнутом над ушами собак. Они мчались дальше.