– Вам нельзя… нельзя идти в город, – выдохнула она.
– Нельзя? О чём ты? Как ты узнала? Как ты нашла нас?!
– Вот, – Ара нетерпеливо потянула за цепочку и оборвала её, – оно мне показало всё… весь ваш путь. И его… Его тоже. Того, кто спит, золото глаз скрывая.
Лесные люди, пришедшие с ними к озёрам, недоумённо взирали – о ком она?
– Молчи! – Лара змеёй бросилась к сестре и ладонью ей рот накрыла.
Но Ара легко сбросила её руку.
– Будто не знаешь, что лишнего не скажу. Надо прямо в степь идти. Другим путём.
– Каким? Как мы родной город обойдем? Отец вел нас от него, я другого пути не знаю…
– Он знает, – Ара сердито ткнула пальцем сестре за спину. – Твой друг закадычный.
В степи бежали-звенели ручьи, мягко сочилась влагой земля. Ох, тяжко было по ней идти, увязая. Но они шли. Втроём. Сменяли друг друга на носилках. Лара песню на дудочке костяной насвистывала, вторя жаворонкам в поднебесье. Ара молча шагала, терпкой болью отдавался каждый шаг. Устали ноги, руки гудели от тяжкой ноши. Дракон совсем ослаб – спал глубоко, дышал рвано…
Степной колодец встретил их тишиной. Лишь у самого края едва слышно звенел воздух, угасая.
Павле опустился на колени у носилок, распутал ремни, схватывающие спящего на груди и в коленях. Сбросил серые влажные шкуры. Поднял его нагого, белого, в сетке голубых жил и вен. Каштановые волосы у него отросли до плеч и вились золотом на концах.
– Ты же не бросишь прямо туда его? – Лара подскочила, схватила за руку.
– Он не разобьётся.
– Там камни!
– И воздух, жаркий воздух, нагретый солнцем. Это его колыбель, Лара. Отойди.
– Подожди! – она всё же кинулась вперёд и столкнула в колодец некогда белое пушистое одеяло. – Может, всё же на верёвках спустить?
– Нет, – Павле мягко качнул головой и ступил к краю.
Он размахнулся и бросил легкое безвольное тело в поток сухо звенящего воздуха, поднимающегося из глубин. Тишина на миг стала звонче, но осталась тишиной. Один удар сердца, другой и третий. Не сговариваясь, трое людей подползли к краю и заглянули внутрь.
Он лежал, свернувшись клубком, прижав колени ко лбу, лицо его скрывали разметавшиеся волосы и край мехового одеяла.
Лара взвыла тоненько, кулак кусая:
– Почему-у-у, почему-у-у он не улетает? Почему не обернулся? Чего ему не хватает?
– Чешуи, – Ара, как обычно, одно лишь слово уронила.
Сестрица её тут же на ноги вскочила:
– Есть! Есть здесь чешуя! Я летом её сама собрала и спрятала. По щелям растолкала.
– Показывай, – Павле отстегнул от пояса тонкий кинжал.
Они набрали Аре полный подол. Она едва несла скрипящую кучу, но отдать хоть одну отказалась. Подошла к краю, высыпала махом, а потом Павле головой кивнула: