– Как думаешь… можно посмотреть в книге? Вдруг он написал что-нибудь для нас?
– Конечно! Смотри скорей!
Гвен кашлял и сбивался, читая заветные строчки. Марта стояла рядом, сжимая изо всех сил его локоть, она не смотрела в книгу, лишь уткнулась лбом ему в плечо и неровно дышала, сдерживая слёзы.
– Он ушёл. Он ушёл насовсем, ушёл за ней – в стужу и ночь, – сказала она и резко отстранилась.
Он увидел, что глаза ее сухи, хоть и покраснели. А сама она – бледней зимнего утра за окном, на прозрачной коже веснушки выделялись лакомой россыпью корицы на пироге.
– Ушёл за ней?
– Ах, ну слушай! Раз уж я должна рассказать тебе всё – слушай!
Стиснув руки, она уселась на табурет и начала:
«Я думала, он живет здесь совсем один, и лишь я прихожу к нему. Но однажды в такую же зимнюю ночь я увидела её. Зимнюю пряху. Ледяную ведьму. Верно, она и раньше приходила, да только я не встречала ее, а в тот раз меня задержали, и я пришла поздно вечером. Луна уже светила, тонкий-тонкий серп лишь прорезал облака и вновь скрылся в их пелене, но ей хватало этого света, она и сама сияла! Она танцевала. Прямо здесь перед домом. Снежинки кружили и искрились, ложились ей на плечи, на волосы – и не таяли. Укутали её всю в зимнее серебро. Всю – кроме рук. Её ладони и пальцы чёрными были.
Я смотрела и смотрела, глаз не могла отвести, но только чуть в сторону ступила, ветка хрустнула под ногой, и она тотчас обернулась, и весь сложный серебряный убор осыпался с неё на землю. Осталась она в сером саване, древнем, как и она сама, волосы совсем белые у неё стали, как нечёсаная кудель ей на спину легли. А вот руки не изменились – так чёрными и остались. Она клюку свою подобрала и пошла прочь. Прямая, как лучина, высокая, и саван волочился за ней. Она весь снег с собой повела, ни следочка наутро не было. Белым-бело стало, чёрную землю до весны укрыло…
Она ушла в ночь, а старый король на крыльце лишь взглядом её проводил, но я тогда поняла, что и он уйдет, когда его час настанет».
– Вот он и настал, Марта,
Гвен сидел на краешке резного кресла, пламя очага разгорелось жарко, дом отогрелся и повеселел. Но дети его были грустны и озадачены. Марта молчала, не поднимая головы и смотрела мимо – поверх неубранного стола и пустой лавки, возле которой стоял меч, туда, где высокая дубовая дверь была плотно закрыта рукой короля.
Гвен поерзал на краю, не решаясь полностью занять место хозяина.
– Очень пить хочется…
Он заглянул в кувшин – ни капли. Да и кислый эль вряд ли мог утолить жажду, настигшую его утром после щедрой порции горячей и жирной еды, сдобренной перцем. Потянулся за кружкой и уронил ее. Марта встрепенулась, услышав, как глиняные черепки катятся по плитам, которыми был выложен круг у очага.