– Странный это источник, – вздохнул Гвен. – Я ведь и в самом деле думал, что нашёл сокровище.
– Ты и нашёл его.
– Но оно растаяло! Ночью я выпил воду из кружки, вот и всё чудеса… Какое ж это счастье – носить в кармане кусок льда, любоваться им и думать, что это небывалая драгоценность, а потом, забывшись, положить в кружку и выпить воду!
Марта рассмеялась:
– Ты просто еще не знаешь своего счастья, Гвен Тилори! Вкусная была вода-то?
– Очень! Я так пить хотел… И я, пожалуй, был счастлив, когда напился, и когда шёл домой, сжимая камень в кулаке… Да, был. Но вот после – осталась лишь досада! Какое-то быстрое это счастье, Марта.
– А, может, счастье всегда такое? – девушка улыбнулась, склонилась к нему и поцеловала в щёку. – Счастье – очень быстрое, Гвен! Но как оно греет, если не досадовать на его быстроту! – крикнула она, быстро поднявшись, и побежала по склону, размахивая пустой корзинкой.
Гвен, не торопясь, встал, воды они набрали немного – всего кувшин – видно, придётся ему еще идти и к нижнему ручью. Щека еще хранила мимолетное прикосновение теплых губ.
– Счастье – оно еще и сладкое, Марта, и горячее – как уголёк, живое – словно птица бьётся в груди. Счастье – это ты. А не ледяная вода, сверкающая ярче хрусталя.
В феврале метели застелили дорогу к замку белой скатертью с бесчисленными складками и сугробами. Но Марта все равно пришла. Ее всю запорошило, брови и ресницы еще серебрились, а по щекам уже текли капли растаявшего снега. Гвен ходил встречать ее, ему тоже досталось от колких снежных залпов зимы. Они, смеясь, стряхивали одежду у порога, топали ногами и спешили зайти домой – к теплу бережно растопленного очага.
После того, как весь чай был выпит, лепешки съедены, а перемазанные мёдом пальцы – тщательно облизаны, Марта тихонько спросила:
– Ты закончил?
Гвен кивнул.
Было слышно только, как трещат поленья в очаге да свистит ветер в трубе, упорно пытаясь пробраться внутрь.
Он сел в кресло с высокой резной спинкой, тяжелая книга в кожаном переплете легла ему на колени, чуть склонив голову, так, что концы отросших волос скользнули по плечам, он начал:
«Такое может случиться только зимой, только в феврале – самом глубоком и зимнем, только в сказке. Вот такое и случилось – не с тобой и не со мною. В сказке».
Марта слушала, устроившись на скамеечке у его ног. Голос Гвена набирал силу, перекрывая сиплые завывания ветра, она слушала и шагала следом за юным королём в чащу леса, по каменным ступеням королевиного замка, по мёрзлой здешней земле, до самого порога… А после – к источнику и в Тихий лаз, и в иную чащу – зимнюю, скованную стужей и страхом, к девочке, зовущей в ночи. Гвен сплёл их истории воедино. Сделал то, чего старый король не мог – увидел не только то, что было, но и то, что