Теперь уже я, съедаемый любопытством, последовал за толпой журналистов. Причиной восторга оказался очередной автомобиль марки БМВ. Машина эта, была младше моей лет на двадцать пять-тридцать. Её водитель, чванливый парень, лет двадцати семи, словно нехотя, объяснял что-то, собравшимся вокруг него. Я плохо разбираюсь в новинках автомобилестроения, а уж в том, что было сделано неизвестно когда… Кому-то может показаться странным, но несмотря на то, что, как я уже говорил, моя машина годилась этой в прародители, тем не менее, я находил БМВ этого парня жалкой пародией на автомобиль, в сравнении с моим. Не знаю, почему меня не покидало чувство, что на своей машине я езжу уже очень давно, и она стала как бы продолжением меня… У меня, к моему БМВ тысяча девятьсот тридцать восьмого года были… не сочтите за идиота, но машина казалась мне почти родной – в нормальном смысле этого слова. Ведь привыкает же кавалерист к своему коню, а капитан к своему кораблю, даже если это и не крейсер какой-нибудь, или авианосец, а простое речное судёнышко, с которым у капитана и его команды в три человека, связан немалый период их жизни. Я почему-то почти возненавидел этого парня, который бросал презрительные взгляды в мою сторону, когда журналисты терзали его вопросами. Я не слышал, о чём его спрашивают, но понимал, что речь идёт обо мне, и поэтому подошёл поближе.
– Как вы полагаете, Эдди, сможет ли машина, без которой наши соревнования невозможны, машина и её владелец, – я именно это хотела сказать – составить вам серьёзное соперничество? – спросила всё та же рыженькая.
Парень, которого назвали Эдди, презрительно фыркнул:
– Тот, которого мы хорошо знали – вы понимаете, о ком я говорю – был почти гением своего дела, такие, как он, рождаются нечасто… А это кто? Вы его знаете? Как его зовут? Вот то-то же…
Я не понимал толком, о чём идёт речь, только знал одно – говорили и обо мне тоже. Меня начинало это возмущать. А не подойти ли к этому надутому индюку в обличье завзятого специалиста в неизвестно какой отрасли, да не разъяснить ли ему, кто я, и почему здесь?
Хотя… А что я здесь, собственно, делаю? Почему меня встречают журналисты? Не зная меня?
В этот момент я вздрогнул и зажмурился одновременно, от яркого света. Десятки, нет, сотни прожекторов, вспыхнув разом, осветили стадион. Огромный стадион.
– Вам пора зарегистрировать себя, как участника гонок.
Это сказала рыжая. Я очень внимательно посмотрел на неё.
– Чего?
– Без вас гонки бы не начались. Вас долго ждали, с пяти вечера, а вы приехали только сейчас.