— Мы родственники вообще-то, — усмехнулся я.
— Очень по-родственно похитить меня, — чуть успокоившись, проворчала Карина.
— А пытаться убить меня — это по-родственно?
— Я не пыталась тебя убить!
— Тогда почему твой охранник пытался?
— Не знаю! — буркнула она.
Стул скрипнул, когда я откинулся на спинку.
— А может, все-таки знаешь, — сверля ее глазами, медленно продолжил я. — Может, ты вообще стоишь за всеми покушениями на меня?.. В таком случае тебе светит долгий срок в куда менее удобной комнате, чем эта…
— Что за бред? — поморщилась Карина в углу. — У тебя нет доказательств!
— Ты сама дала мне на крыше все доказательства, когда привела ко мне убийцу.
— Это был телохранитель, — отрезала она.
— Не заметил, — возразил я.
Комнату ненадолго окутала тишина. Из коридора тоже не доносилось ни звука. Неудивительно: по прочности стен местечко напоминало настоящий бункер — один из тех, где человек может с легкостью пропасть навечно.
— Ее можно допросить методами небесного суда, господин, — услужливо подала голос Вэл.
— Или попытать! — воодушевленно предложила Крис.
— Да я тут вообще ни при чем! — запричитала из угла Карина. — Правда, не знаю! Он сам на тебя накинулся! Будто с ума сошел!..
— Кто он? — я не сводил с нее глаз.
— Обычный наемник, что подешевле, — затараторила она, испуганно косясь на хранительниц. — Папа нанял его после твоего дурацкого торта…
Слушая, я серьезно задумался. Мог ли все это организовать ее папа? В молодости он прокутил состояние, которое ему досталась от отца, бабушкиного родного брата. А десять лет назад, практически банкрот, перебрался с семьей в Петербург, где бабушка взяла его на работу в наш банк — причем не просто служащим, а директором по экономическому развитию. В принципе, перед княгиней он стелился, ко мне же относился примерно так же, как и его дочь. Вот только моя кончина не принесла бы им ничего и наследниками огромного состояния Воронцовых не сделала — это я знал наверняка. Однако эту семейку, которая только и живет за наш счет, но при этом льет гадости на нас, уже давно надо было поставить на место.
— Правда, Илья, — Карина уже всхлипывала, — я ни при чем! Ничего не знаю…
Я молча перевел глаза на нее. Вжимаясь в угол, она растирала слезы по щекам и жалостливо шмыгала носом. Конечно, ведь рядом не было ни охраны, ни любимого папочки, ни болтливых подружек. Что ж ты не была такой жалкой, когда говорила мерзости про меня за моей спиной? Тогда ты была смелой. Какие же люди смелые, когда знают, что их прикроют, и какие же жалкие, когда понимают, что прикрыться некем. Так может, стоит думать, что говоришь, “до”?.. А ей бы подумать точно не помешало. Вот пусть и подумает в одиночестве.