– Вот мне интересно – ты свою темную душу отмыть пытался или просто умыться хотел?
Кот, услыхав голос Мартина, громко радостно всхлипнул, одним прыжком перелетел с кресла на кровать, пробежал по всему телу Бельского и уткнулся мордочкой прямо хозяину в лицо, став тереться о его щеки и подбородок своей лобастой головой, мурлыча утреннее приветствие.
– Здравствуй, здравствуй, моя любимая скотинка. Я также очень рад тебя видеть.
Мартин поцеловал кота в мокрый холодный нос, соскочил с кровати, захлопнул окно и отправился на кухню. Положив в котиную тарелку свежего мяса, которое тут же с благостным урчанием стало поедаться следовавшим за ним по пятам Пачварой, он перешел в свой импровизированный спортивный зал. Разделив дальнюю комнату перегородкой, Мартин обустроил в одной её части гардеробную, где хранились его многочисленные одежда и обувь, а в другой – соорудил шведскую гимнастическую стенку с откидными брусьями и турником, повесил боксёрскую «грушу» и установил специальный манекен для фехтовальных тренировок. Выполнив за полчаса свой обычный утренний комплекс физических упражнений и поколотив от души «грушу», Бельский отправился в ванную комнату приводить себя в порядок, после чего позавтракал наскоро приготовленным омлетом с беконом, помидорами и сыром.
В начале девятого часа утра, благоухая туалетной водой с ароматом бергамота, изготовленной по его заказу известным парижским парфюмером, элегантный Мартин в светло синем костюме и фетровой шляпе «борсалино» с изящной тростью на перевес спустился выпить кофе к пану Богуславу.
Войдя через центральный вход в фойе кондитерской, Бельский задержался у гардероба, передавая шляпу и трость молоденькой хорошенькой девушке, которой он не преминул сделать несколько комплиментов, и предложил вместо вещей передать ей на сохранение самого себя. При этом игривым тоном отметил, что с такой красавицей вряд ли он сможет сохраниться надолго, отчего лицо девушки мгновенно покрылось пунцовым румянцем, и она смущенно отвела в сторону глаза.
Остановившись перед стеклянной дверью кафетерия, Мартин сквозь неё осмотрел зал, и ему бросилось в глаза непривычно большое число посетителей, для столь раннего временя дня, да еще посреди недели. Постояв некоторое время у входа, рассмотрев их внимательно, Мартин тихо отворил дверь и быстрым шагом направился прямиком к стойке буфета, за которой в это утро хозяйничал сам владелец заведения.
Богуслав Францевич Харальд иногда, как он сам пояснял, чтобы «стряхнуть пыль с тяжелеющего с годами зада», по утрам становился за стойку буфета кафетерия, и лично обслуживал некоторых избранных клиентов, тех, кто был ему лично приятен, и с которыми ему было интересно общаться. Пан Харальд внешне совсем не походил на кондитера в обычном представлении людей об этих мастерах «вкусненького ремесла». Ростом он был немногим выше среднего, имел сухощавое телосложение, можно даже сказать был худ. На неподвижном лице римского патриция, холодно блестели проницательные глаза, а на тонких всегда плотно сжатых губах изредка пробегала едва заметная лукавая ухмылка. Если бы не сдвинутый позалихвацки на бок белоснежный кондитерский колпак, из-под которого задиристо выбивалась прядь его каштановых уже успевших поседеть волос, пана Богуслава запросто можно было принять скорее за распорядителя похоронного бюро.