Способов управления магией в книгах действительно упоминались немало. И Чет прав, кому-то хватало мысленного приказа, а кому-то требовалось детально представлять в голове, куда следует направить стихию. Надеюсь, мне повезет, и я окажусь из первых. Отдавать приказы ведь быстрее, проще.
«На ладонь!» — мысленно велела я.
И… пламя исчезло. Просто взяло и исчезло, не оставив после себя даже крошечной струйки дыма. Даже малейшего завитка.
— Ничего, пташка моя, все получится. Как говорится, терпение и труд… А дальше ты знаешь, — подбодрил меня чертяка, заставив улыбнуться и согласно кивнуть. — Все, продолжаем!
И я продолжила, радуясь в душе, что мне достался такой терпеливый и замечательный помощник.
На ужин я неслась с такой скоростью, словно за мной гнались стая недружелюбно настроенных аджанов. Я опаздывала. Впервые за время пребывания в Ялите.
Вообще, я точно успела бы вовремя, если бы не дурацкие правила этикета, а точнее, одно дурацкое правило — обязательная смена платьев перед трапезой. Это, видимо, чтобы барышни сильно не скучали, проводя время в праздном безделье. Попробуй-ка три раза в день попрыгать из одной юбки в другую. Та еще работенка.
Я мчалась по коридору, радуясь, что никто меня не видит. А то еще решат, что в меня что-то вселилось. Та же стая аджанов… А мне оно надо? Правильно, не надо. Сейчас по-быстрому запихну в себя ужин и снова за книги. Ну а завтра с новыми силами вернусь к практике.
Сердце в груди пело и ликовало. Магия! Моя магия! Она восхитительная! И пусть я смогла дозваться лишь до пламени, но и это уже отличное начало. А впереди, уверена, еще немало удивительных, чудесных открытий!
Нисколько не сомневаюсь, что и второй дар непременно отзовется. И пусть меня слегка страшила его двойственность (все же речь о магии жизни и смерти), но осознание, что он у меня есть, наполняло сердце гордостью.
Заметив показавшуюся впереди лестницу, я притормозила, отдышалась, а дальше уже поплыла с величавым видом. Еще не хватало в спешке запутаться в юбках и свернуть себе шею. Ступени лестницы, изгибающейся полумесяцем, устилала ковровая дорожка.
На неё я и ступила, степенно, неторопливо, и вдруг… случилась какая-то чертовщина! Я запнулась, хоть так и не поняла, за что именно, и, беспомощно взмахнув руками, как птица крыльями, с громким криком полетела вниз. Казалось, перед глазами вся жизнь пронеслась! Так быстро и стремительно, что сердце от ужаса едва не остановилось.
— Софья!
Крик свекрови потонул в моем собственном вопле. Я оцарапала плечо и, кажется, спину, но головой о ступени, к счастью, не приложилась. Меня словно бы что-то схватило, заставляя замедлиться, зацепиться за перила, а в следующее мгновение меня крепко схватили за руку и подтащили к стене, заставляя к ней прижаться.