– Мы не сможем его остановить, нужно позвать Тину! – воскликнула Лиза, она ухватила Шарика-старшего и неожиданно для всех, даже для самой себя крикнула, – отведи меня к Роду!
– Зачем? – Шарик был удивлён.
– Я знаю, как найти Тину, она нужна нам сейчас!
Сашка же молчал и смотрел на Лизу.
– Я говорила с Ним, я знаю, где она, ну же! – Лиза говорила очень быстро, почти срываясь на каждом слове. Шарик-старший посмотрел на неё и, не задавая больше вопросов, произнёс:
– Пошли!
Лиза бросилась к Сашке:
– Саша, я не могу тебя сейчас ничего объяснить, поверь мне, – говорила она, держа его за руку, – вам надо задержать его, пока мы внутри.
Она смотрела на него, а из её глаз катились слёзы. Она порывисто поцеловала его в щёку и бросилась в уже открытые ворота.
Сашка верил Лизе, он знал, что они с Шариком-младшим должны задержать этого человека во что бы то ни стало. Даже если это будет стоить жизни, ведь нельзя дать уничтожить Дерево Род. Прозрачный купол, выставленный Шариком-старшим, пропал одновременно с тем, как закрылась дверь. Скала опять стала монолитной.
– Шарик, – Сашка старался говорить спокойно, но голос его дрожал, – сможешь поставить такой же купол?
– Да, – закивал он.
– Хорошо, встань позади меня. Когда он подойдёт, ты старайся, изо всех сил удерживать купол целым, а я буду атаковать. Понял?
– Да, – Шарик опять закивал.
Вокруг них образовался прозрачный купол, отрезав защитников от внешнего мира.
Через несколько долгих и тихих минут появился человек.
Он был высоким и сухим, как безжизненно дерево. Его серые одеяния, свисавшие с худых и будто сточенных, но угловатых плеч, бесформенными тряпками – напоминали одежду средневековых европейских узников. Кожа на оголённых руках и шеи, как и на лице, была бледной, не знавшей света долгие годы и уже отвыкшей от него. Впавших щёк не было видно, только желтоватые скулы выделялись на молочной белизне кожи. Будто и не человек это был, а призрак.
Волосы его были длинными и падали на острые плечи. Они были того же серого цвета, что и одежда. Столь же грязны, спутаны, как порванные штаны, державшиеся на болезненно-худой талии. На ногах у него не было башмаков, он ступал голыми ступнями, нисколько не беспокоясь на этот счёт.
Походка его была неровной, создавая ощущение, что этот человек очень давно не двигался, и теперь заново учился ходить. Несмотря на это – держался на ногах он крепко, приблизившись к защитникам на такое расстояние, что они смогли увидеть скривлённую улыбку, исказившую его мертвенное лицо.
Улыбка сверкала, оголяла чернеющие зубы.