Солнечный свет, ярко танцующий на улице за пределами дома, упирался в плотную преграду штор; часть его, рассеянными и ослабленными лучиками, робко освещало помещение, наполненное висячей в воздухе пыли. И всё же этого тусклого света хватало, чтобы рассмотреть всю причудливость комнаты. Причудливость – по меркам Иллюзиума, потому что вся обстановка в ней была крайне стандартной и простой, что и было необычным, чуждым этому миру.
Рубленная, явно сделанная без использования воплощения, кровать, на которой спал Сашка, была массивной и неуклюжей. К тому же, все четыре её ножки были разной толщины, точно вырубленные на глазок, а спинка и вовсе отсутствовала. Одеяло и простынь же были сделаны из жёсткой, грубой ткани цвета высохшей грязи. Напротив, в противоположном краю комнаты, стояло кресло, столь же тяжеловесного вида, разве что спинка на нём всё-таки присутствовала. Шарик, спавший как раз в этом кресле, почти сполз на пол, упёршись затылком в пыльный ковёр. Открытый рот впускал и выпускал тысячу пылинок при дыхании.
Стол, два стула придвинутые к нему, чемодан в углу и шкаф около кровати – всё в комнате носило отпечаток неумелого плотника, позабывшего самые основы мастерства, а полумрак, гостивший здесь ярким днём, ещё больше придавал мебели несуразицы, награждая её обманчивыми линиями подвижных теней.
Побеспокоенные невидимым движением воздуха, шторки колыхнулись, позволив настырному лучику солнца отыскать путь в лабиринтах складок тяжёлой ткани, наткнувшись на незаштопанную дырку. Прорезав яркой полоской всю комнату, он ударился об Сашкины глаза, заставив мальчика поморщиться и отмахнуться от него рукой, как от назойливой мухи. Однако лучик не спешил исчезать и Саше, по-прежнему спящему, пришлось укрыться кончиком одеяла от навязчивого гостя, тревожащего безмятежность снов. И всё же, как не хороши были сны, проснуться пришлось. Но разбудил его вовсе не лучик, а особо крупная и шерстистая пылинка, залетевшая в нос.
– А-а-а… А-А-АпчхИ-И-И! – звонко чихнул Сашка.
– А?! А! Что? Что такое?! Что происходит?! – замахал лапками Шарик, мирно спящий секунду назад. Хрупкое равновесие было нарушено и он свалился на ковёр, подняв целые легионы пыли.
– А-ф-ф-фчхи! – зафыркал Шарик.
– А-А-А-ААпчхи! – во всю силу лёгких опять чихнул Сашка, почувствовав облегчение – незваная пылинка выскочила из его носа, который он тут же с усилием принялся чесать.
Когда пылинка ушла окончательно, Сашка принялся осматриваться, но ничего не мог разглядеть, кроме тоненького лучика света, прорезавшего комнату. Глаза его ещё не привыкли к темноте, царившей тут. Зато слуху не требовалось привыкание, поэтому голос Шарика, Сашка услышал сразу.