Ворон на ветке беспокойно заграял.
– Оскорбить меня хочешь? – выкрикнула возмущенно царевна.
В самом деле: сорвать с девы пояс, да еще при народе, у вятичей считалось таким оскорблением, что родня обиженной вряд ли простила бы посягателя. Однако в этот миг соображения девичей чести, похоже, беспокоили Курдюма меньше всего.
– Отдай меч! – с неожиданной дерзостью рявкнул он.
– Зачем он тебе? У тебя руки кривые, – возразила царевна.
– Все равно он не твой. Ты его у вурдалака стащила.
– Тебе-то что? Выискался заступник.
Ярогнева направила острие меча Курдюму в брюхо, легонько ткнула и осведомилась:
– А если насквозь продырявить – что из тебя потечет: кровушка или пиво?
Мельник опешил и отскочил назад. Глазки его забегали, он решил сменить тактику и вкрадчиво предложил:
– Тогда, может, продашь его? Взгляни на рукоять. В ней камень зеленый, он к твоим глазам не идет.
– К моим глазам все идет, – заверила царевна.
На миг она все же смутилась, и непроизвольно поправила легкий венец с синим сапфиром, перекосившийся на ее пшеничных волосах. Пока мельник неловко топтался, не решаясь приблизиться, она подобрала лук и взяла в руки стрелу, наконечник которой рассыпал сноп искр.
«Пых! Бух! Шлёп!» – слышалось у конопляного края, где Звяга валтузил Горихвоста. Собаки суетились и лаяли, обернувшись к лесной гостье хвостами.
– Прекратите немедленно свару! Всем угомониться! – как заправская командирша, велела охотница. – Кто у вас главный? Вели им уняться!
Она оглядела всех четырех мужчин, двое из которых мурыжили друг друга на траве, не обращая внимания ни на что более, и остановила взгляд на парадной ферязи Видослава.
– Ты, боярин, – ткнула она в его сторону пламенеющей стрелой, – прикажи им подняться. Псаря можешь забрать, а волчка оставь мне.
– Я не боярин, просто одет хорошо, – залепетал Видослав, отступая подальше к коноплянику. – И вообще, я тут не главный. Главный он! – указал его перст на Курдюма.
Царевна с сомнением оглядела мельника и отрицательно качнула головой.
– Тогда он! – указал Видослав на драчунов, сцепившихся в клубок.
– Который из них?
– Пусть будут оба!
Ярогнева прыгнула к нему и наступила на длинный рукав ферязи, волочащийся по траве. Видоша споткнулся, упал на колени, закрыл лицо ладонями и запричитал:
– Не трогай меня, ради святых и великих!
– Кто ты такой, чтобы я тебя трогала? Вижу, ты размечтался.
– Я и вправду боярин, – начал признаваться Видоша сквозь слезы, хлынувшие из-под ладоней. – Но волкам я не хозяин. Меня твой зверюга не слушает. Я тут вообще случайно, отпусти меня, будь милосердна!