— Трахни меня, — требовательно прошептала я. — Прямо сейчас.
Макс рыкнул, подхватил меня под ягодицы и потащил в спальню. Кинул на кровать и упал сверху, жадно целуя в губы, шею, сжимая грудь ладонью. Внезапно мой затуманенный взгляд сфокусировался на сильных мужских пальцах — большой, указательный, средний, безымянный… А мизинца не было видно. Мне померещился мизинец без крайней фаланги, и на миг — всего лишь на долю секунды! — возникло ощущение, что мою грудь ласкает рука другого мужчины.
Не мужа!
Моей кожи касались пальцы альпиниста, с которым я познакомилась несколько часов назад.
Я зажмурилась, чтобы прервать навязчивое видение, но было поздно. Нахлынуло острое и реалистичное чувство, что со мной в постели не Макс Ольховский, а Илья Долин, по телу прокатилась сладкая дрожь, все волоски вздыбились, а низ живота прошила судорога удовольствия.
— Хочу тебя, — мой голос срывался от нетерпения.
Макс молча потянулся к тумбочке и взял презерватив из коробки, которая всегда там стояла. Вот чёрт! Он опять собирался надеть грёбаный презерватив! Как будто утром я не обозначила свою позицию предельно чётко: или незащищённый секс, или вообще никакого секса.
— Нет, — я впилась ногтями в его запястье. — Ты что, забыл? Мы же обсуждали сегодня этот вопрос.
— Мы ничего не обсуждали, — возразил Макс. — Ты предъявила мне ультиматум, но я не собираюсь его выполнять.
Его тон был таким же каменно-твёрдым, как и его член. Я смотрела мужу в глаза, пытаясь поймать хоть малейший признак, что он готов уступить мне. Но нет, в карих глазах отражалась решимость идти до конца. Как, вероятно, и в моих. Я сгорала от желания заняться сексом, но согласиться на презерватив, наплевав на собственный ультиматум, — значило выставить себя идиоткой и истеричкой. И позволить Максу снова контролировать наш секс и зачатие.
Я сама загнала себя в ловушку!
Но если отступлю, то ловушка превратится в западню.
Выбора не было: если я поставила мужу условия, то идти на попятную в первый же вечер — позорище. Дал слово — держи.
— Тогда слезай, — я толкнула Макса в грудь. — Зачем ты вообще понёс меня в спальню, если не собирался выполнять мои требования?
Я говорила, как террорист! Макс глянул на меня с таким видом, словно хотел ударить или изнасиловать, и в раздражении отшвырнул презерватив. Тот шлёпнулся о стеклянную дверцу шкафа, как ночной мотылёк о плафон лампы, и замертво рухнул на овечью шкурку около кровати.
— Я думал…
— Что я передумала?
— Да. Я надеялся, что ты проанализировала нашу ссору и поняла, что не права.
— Ах вон оно что! По-твоему, это я не права?