— Вы безумно красивая пара, ребята.
— Ты тоже ничего, — ответил Макс, едва сдерживая смех. — Правда, Оль?
Мы с Ильёй переглянулись и тоже начали смеяться — всё сильнее и сильнее, как будто Макс сказал что-то смешное. Отсмеявшись, я всё-таки ответила:
— Правда, Макс, правда. Илья очень красивый.
***
Это был полный релакс! Настолько гармоничное и счастливое состояние, что не хотелось его прерывать. Вот бы вечность валяться в объятиях мужа и вести глупые смешные разговоры! Но нас попустило, и пришёл голод. Мы накинулись на бутерброды и остывший кофе с аппетитом молодых здоровых зверей. Слопали всё подчистую, и Макс пошёл к холодильнику посмотреть, что там ещё осталось. Нашёл драгоценный сыр Лаврика, но мне удалось отобрать кусок и спрятать на дальней полке. Такое святотатство Лаврик бы нам не простил! За контрабандный итальянский сыр он мог убить.
Наступил вечер, но расставаться никто не спешил. Нам было комфортно вместе. Я перестала стесняться внимания двоих мужчин, а они перестали выяснять, кто из них альфа. Я с самого начала знала, что они оба альфы. Похоже, они пришли к тому же выводу.
— Так ты покажешь свои работы? — спросил Илья.
— Она обещала показать тебе «Открытое тело»? — удивился Макс.
Он знал о моём проекте, но я отказывалась показывать фотографии, пока всё не закончено. Я вообще никому не показывала снимки людей, которые согласились выставить на всеобщее обозрение свои несовершенные тела. Как будто оберегала их приватность.
— Да, — ответил Илья.
— А мне нет.
— Это из-за пальца, — пояснил Илья и показал левый мизинец.
Это правда. Я хотела, чтобы Илья перестал считать свой несчастный палец уродством, поэтому и заговорила о проекте «Открытое тело». Макс хмыкнул и придвинулся к Илье:
— А я и не замечал. Где это тебя угораздило? Опасные игры с лобзиком?
— Восхождение на Эверест.
Макса передёрнуло, он заговорил глухим голосом:
— Жуткое местечко этот ваш Эверест. Представляешь, ты здесь, в Петербурге, а где-то там, на вершине величайшей в мире горы, остался кусочек твоей плоти. Ты ощущаешь с ним мистическую связь?
— Макс! — прервала я.
Похоже, его ещё не отпустило, иначе он бы не обсуждал мёртвые кусочки на вершине Эвереста. Но Илья спокойно ответил:
— Мой палец остался в Мариинской больнице, Макс. Три остановки на метро от того места, где мы сейчас находимся.
— Вот чёрт! А могло быть эпично, как еврейское жертвоприношение крайней плоти. Символ завета между богом и людьми.
— Ничего эпичного. Просто обморожение.
— Ты прагматик до мозга костей, да? Не веришь в таинства, культы и всякую мистику?