Затем возник шум падающей воды. Когда огненные всполохи окончательно угасли, появилась и картинка.
Как красиво!..
Мы втроем стояли в центре потаенной изумрудной долины, спрятанной среди темно-синих и острых гребней гор. Причем с большинства склонов текла вода — узкие и широкие, но неизменно высокие водопады обрывались куда-то далеко вниз, насыщая воздух миллионами крохотных капель. Солнце стояло высоко в синем небе, мимо него то и дело стаями проносились птицы.
Под ногами был мох, нежная, мягкая трава и мириады нежно-розовых цветов. Рядом с нами раскинулись какие-то древние развалины — белоснежно-парадные колонны и портики забытого храма или, возможно, обсерватории. Вся долина состояла из таких пластов земли, для каких у геологов наверняка есть специальное и умное название, а вот мне они больше всего напоминали рассыпанные щедрой рукой зеленые чипсы. Вдалеке я увидела горный тоннель, явно ведущий прочь из долины, и рядом с ним — несколько очаровательных избушек с соломенными треугольными крышами. Вдоль всех окружающих нас скал земля обрывалась, заставляя центр долины будто парить в невесомости — по краям находились глубокие ущелья, и моя драматургическая душа решила, что надо обязательно заглянуть вниз, восхититься, но сначала необходимо поговорить о, кхм, насущных проблемах с Тилвасом Талвани.
Или кто он там такой.
— Итак? — я еще несколько раз моргнула, чтобы зрение приноровилось к яркому дневному свету, и, вынув ладонь из руки артефактора, мрачно воззрилась на него снизу вверх. — Сам объяснишься, или нам с Мокки пора вспомнить искусство пыток?
— Я думал, это агрессивное предложение будет исходить от Бакоа, — проговорил Талвани, покосившись на вора.
Мокки, меж тем, был странного зеленого цвета: его явно укачало от нашего невозможного путешествия. В каждом из бриллиантов украденного колье, которое он за отражалось бледное и острое лицо Бакоа, и я подумала, что впервые за все пять лет вижу его таким обалдевшим.
Да уж, вестибулярный аппарат способен сбить чью угодно спесь.
Однако вор собрался с силами и даже вполне пугающе пообещал:
— От меня, аристократишка, жди реализацию.
— Заметано, — улыбнулся Тилвас. Как-то слабенько, бледно улыбнулся.
А потом вдруг его глаза закатились, артефактор резко втянул носом воздух и упал навзничь, где стоял, лицом к небу.
— Ты что?! — ахнула я.
Амулет с двуглавым вороном на его груди стал бешено пульсировать, потом слабо дзынькнул — и на шее птицы я увидела трещину.
— Тилвас!..
Из угла рта и ушей Талвани потекла кровь, кожа стала бледной, как некрашеная ткань, дыхание замедлилось. Так. Стоп. Мы это уже проходили. В день знакомства. Когда я сорвала гурхов амулет, и все завертелось. Но сейчас-то!..