Я не договорила, но этого и не нужно. Глаза Кирилла в желтом свете фонарей темные настолько, что хочется поежиться.
– Как кто, Ясь? – спрашивает он спокойно. – Договаривай.
Я качаю головой, слезы катятся по щекам.
– Как я? – продолжает он ровно. – Боишься, она станет, как я, закончит в наркологической больнице? Или свяжется с кем-то не тем? С таким, как я? И кто знает, насколько плохо все может кончиться. Это ты хотела сказать, да?
– Кирилл… – голос мне изменяет. – Я… Я не то имела в виду… Просто…
– Знаешь, Ясь, ты хорошая, – кивает Кирилл, сглатывая, – правда, хорошая. Есть такие люди от природы, зло к ним не липнет. Я знаю, видел, что тебе меня искренне жаль. Но это не отменяет того факта, что для тебя всегда будет хорошее и плохое. И я, как ни крути, всегда буду на другой стороне.
– Это не так!
– Ты этого не покажешь, конечно, – соглашается он. – Может, и сама будешь верить, что все нормально. Просто ты не оступаешься, потому что не умеешь. И тебе сложно понять тех, кто слабее.
Кирилл делает несколько шагов спиной вперед, а потом разворачивается и идет в сторону дороги.
– Кирилл! – я бросаюсь за ним, но когда он поворачивается, останавливаюсь.
– Давай всем время дадим, ладно? – говорит он. – Не только Тане, но и нам.
– Ты… – я сжимаю губы, спазм давит горло. – Ты ведь… Не сорвешься?
Он вздергивает брови, и только через пару секунд понимает, о чем я. Усмехается, опуская глаза, а мне хочется орать. Зачем, зачем я это спрашиваю!
– Нет, Ясь, – смотрит он на меня. – Не сорвусь.
И быстро уходит в темноту, исчезает из виду, и только какое-то время я еще слышу удаляющиеся шаги.
Я с трудом доползаю до скамейки на детской площадке. Мне кажется, сил просто не осталось: закрою глаза, и дух вылетит из тела. Перед глазами Кирилл, и я бью его наотмашь своими словами. Я не хотела… Я ведь не хотела совсем. Я просто переживала за Таню, я не имела в виду, что он…
Но ведь сказала. И он прав: мне страшно от мысли, что с Таней случится что-то подобное. И да, мне сложно принять, что она не такая, как я. Что мне не удалось зародить в ней хоть что-то хорошее, светлое. Что мама, как и я, не увидела за маской хорошей девочки необузданный характер. Что не воспитала правильно, что не исправляет своих ошибок. А я – ее. Мне просто удобно было, что Таня такая, как я. Это позволяло не думать о возможных проблемах между нами. Я должна была заметить… Но упорно отрицала очевидное.
И теперь пожинаю плоды, как верно сказал Антон. Но все это просто ерунда по сравнению с тем, как я сейчас обидела Кирилла. Как я могла такое сказать? Даже подумать просто? Да разве я не видела все это время, какой он? Разве важно то, что было раньше? Он ведь изменился. Это не подлежит сомнению. Я не знала того Кирилла, пусть та часть жизни никуда не делась, пусть она всегда с ним, пусть стала важной составляющей новой жизни. Я ведь не имела в виду, что он плохой… Каждый может оступиться.