Потом набегает страх, вытаскивая из памяти прошлые случаи, я сворачиваюсь на кровати клубочком и лежу, повторяя без остановки:
– Пусть все будет хорошо, пожалуйста, пусть все будет хорошо.
К счастью, усталость быстро вырубает меня, но я знаю: завтра легче не будет. Еще долго будет страшно и трудно. И мне совсем не на кого положиться, не с кем разделить эту тревогу.
Я так и не могу набраться смелости позвонить Кириллу. Всю следующую неделю то и дело беру в руки телефон и откладываю обратно. Главная мысль, которая меня останавливает: он ведь не объявился. Это значит, что, вернувшись домой и узнав обстановку, Кирилл принял решение продолжать жизнь без меня.
Я его не виню, не имею на это права. Пусть он сбежал, оставив меня один на один с ворохом мыслей и переживаний. Но он вернулся, а я сбежала, чтобы не вернуться. Бросила его, оборвала нашу связь навсегда. По крайней мере, любой человек вычитал бы в моем поступке именно это. И был бы прав.
Наверное, я не должна была решать за нас обоих. Его мать может быть убедительной, и на нервах и эмоциях я поддалась ее словам, раскрутила их в голове еще больше, наращивая сверху свои страхи. И в итоге сдалась ей. Человеку, который разрушил жизнь Кирилла.
Но ведь она его действительно спасала все эти годы. И какой бы странной ни была ее любовь, она есть. И как мать Ирина хочет, чтобы прошлое ее ребенка не стала снова настоящим. И я тоже не хочу этого.
Только ведь Кирилл сказал мне, что он не сорвется. А я не поверила ему, так выходит, раз согласилась уехать. Испугалась, что наши отношения станут спусковым крючком, перестала слушать то, что он говорит, видеть Кирилла, а не свои страхи.
Я сделала выбор за нас двоих. И к сожалению, этот выбор оказался неверным.
И сейчас я просто не имею права снова делать такой выбор. Я должна рассказать Кириллу о ребенке. Но что он предпримет? А если наделает глупостей? Как отреагируют его родители? На что они еще способны, чтобы уберечь сына от тех людей, которые кажутся им опасными?
И все же Кристина права: я должна сказать. А дальше выбор за Кириллом.
Заворачиваю во двор, залезая в сумочку за ключами, и застываю. На низком ограждении, идущем вдоль подъезда, сидит Кирилл, долбя носком ботинка лед под ногами.
Кажется, через меня проходят все эмоции сразу: изумление, волнение, даже небольшой страх, радость, отказ поверить в происходящее, нежность, грусть, тоска – все, что так или иначе было связано с Кириллом.
Стою, так и держа одну руку в сумочке, просто пошевелиться не могу, жадно рассматривая профиль Кирилла, чуть сгорбленную фигуру со спрятанными в карманы руками, свисающую из-под шапки темную прядь волос, которая качается при каждом новом ударе ботинка об лед. Я словно пытаюсь врисовать эту картинку до мелочей в реальность, чтобы она точно не исчезла, не оказалась плодом моего воображения.