– Я тогда уехал к Саше.
Поворачиваюсь к нему в удивлении.
– К Саше?.. А почему к ней?
Он пожимает плечами.
– Наверное, потому что знал, что там будет спокойно. Никто не будет на меня давить или упрекать.
– Кирилл…
– Все нормально, Ясь, – смотрит он на меня. – Твоя реакция на мое прошлое – это нормально.
– Но Саша так не реагирует, – говорю тихо, чувствуя, как снова начинает давить в груди.
– Потому что это и ее прошлое тоже. Я хотел побыть один, подумать… И еще закрыть гештальт, – Кирилл рассматривает меня, и я вижу в глубине его глаз боль. – Все эти годы я не позволял себе быть счастливым. Это было отчасти подсознательно, отчасти намеренно. Потому что… Как я мог быть счастлив, когда Саша прикована навсегда к инвалидному креслу? Прикована по моей вине… Это казалось разумным наказанием.
– А что она думает по этому поводу?
– Она думает, что я дурак.
Смеюсь, не удержавшись, Кирилл едва заметно улыбается краем губ.
– Она чудесная. Когда-нибудь, возможно, я вас познакомлю, и ты это сразу поймешь… Мы с ней поговорили, и она настоятельно рекомендовала мне вернуться и быть с тобой.
Я улыбаюсь, но внутри тяжело. Он вернулся, а меня не было. Я бросила его.
– Прости…
– Брось, Ясь, я сразу понял, что без матери не обошлось. Раскопать факт купли-продажи труда не составило, как и найти твой новый адрес. Но… – он запускает руку в волосы, взгляд тяжелеет, и я чувствую странную тревогу. – Я бы приехал сразу, но есть проблема. Довольно серьезная. У меня с отцом заключен договор. Я работаю на него в течение восьми лет, а он помогает Саше. То есть он уже очень ей помог… Но я должен отработать весь срок. Иначе они перестанут помогать и заберут все, что приобрели для нее. Коляску, квартиру, оплату сиделки, физиотерапию, лечение за границей… Все это не поставит ее на ноги, конечно, но позволяет ей жить. Без поддерживающей терапии ее тело начнет терять жизнеспособность намного быстрее. Мышечная атрофия, снижение иммунитета по отношению к любым инфекциям. Организм не сможет побороть даже простейшую простуду, понимаешь? Она может перейти в патологию и забрать у Саши жизнь. Я не могу этого допустить.
Я сижу, прикрыв лицо руками. То, что я слышу, ужасно, больно, невыносимо. Что же тогда испытывает Кирилл сейчас? Страшно представить.
Зачем родители так жестоко с ним поступают? Неужели мало того, что они разрушили его жизнь? Он вылез из болота, из ада, пытается восстановиться, а они вместо того, чтобы помочь, толкают его обратно. Прошлый опыт совсем их ничему не научил?
– Почему они это делают, Кирилл? – спрашиваю, не выдержав. – За что?