Молчание затягивается, но я не нарушаю его, только смотрю неотрывно на Кирилла. Наконец он выдыхает, потирая лицо руками.
– Я не хочу делать тебе больно, Ясь.
Так как он снова молчит, я добавляю:
– Но… – выходит нервно. Кирилл снова тяжело вздыхает.
– Но я не могу обещать, что справлюсь. Я… Я даже и подумать не мог, что между мной и тобой может что-то случиться. Это как другая реальность, фантастический мир, – он усмехается, но выходит грустно. Еще молчит, глядя в пол, а потом упирается взглядом в меня. – Просто я был уверен, что такого больше не повторится. Что можно влюбиться один раз. Пропасть в человеке, раствориться, стать с ним единым целым, да, ты это очень верно сказала. И все остальное – оно будет временным по умолчанию.
– Я для тебя временная по умолчанию? – хмурясь, спрашиваю его.
– Нет, – качает Кирилл головой. – В этом вся и проблема, что нет. И я не знаю, что делать с этим.
– Я не понимаю, – теперь качаю головой я.
– Это все очень сложно, Ясь. Мне… Мне нужно все обдумать. Одному. Наверное, лучше мне сейчас уйти.
Я растерянно наблюдаю, как он топчется на месте, а потом быстро идет в предбанник. Накидывает куртку, засовывая ноги в ботинки. Холодный воздух тянется в дом, кожа тут же покрывается мурашками. Я молча стою, обхватив себя руками за плечи и смотрю, как Кирилл одевается.
– Прости, – произносит он. – Прости.
И развернувшись, уходит. Закрывается входная дверь, а я продолжаю стоять, не чувствуя холодного воздуха.
Что это значит? Что это, черт возьми, значит?! Все было так хорошо, и один даже не до конца откровенный разговор стал трещиной, которая моментально разрослась и разделила нас с Кириллом.
Он просто сбежал! Просто сбежал! После того, как все это время в отношении меня проявлял такую хладнокровность в действиях, находил правильные слова, действовал идеально.
Я медленно подхожу к двери, закрываю ее и присаживаюсь на край кухонного уголка.
Я его напугала. Конечно, напугала. Он ведь еще пацан. Ему всего двадцать пять, а я как будто забываю об этом. Он может сколько угодно проявлять благоразумность, но это не значит, что в какой-то момент (любой!) он просто не даст задний ход, не вдаваясь в объяснения.
У него в крови юношеский максимализм: брать, так все сразу. Бросать, так сжигая мосты дотла. Глупо было говорить с ним о любви, рассказывать о том, что у меня на сердце. Требовать, пусть и в мягкой форме, каких-то гарантий. Какие могут быть гарантии, когда он сам болтается по жизни, толком не определившись, чего хочет?
Я вскакиваю, не зная, зачем. Хочу что-то сделать, но нужное решение не приходит в голову. К нему я не пойду. Он ясно дал понять, что хочет побыть один. И я умею понимать с первого раза. Особенно когда говорят в такой форме.