– Нет, знаете ли, она преумненькая девочка, живая, весёлая, только очень застенчивая. А какая хорошенькая!
– Да, очень хорошенькая! – признаёт возможным лишь с последним качеством согласиться долговязый кавалерист.
Кажется, это был единственный весёлый момент вечера, единственный раз, когда мне от души хотелось посмеяться; как я жалела, что не с кем поделиться только что слышанным! Бедная, глупая, застенчивая Муся!
Впрочем, моя «глупость» решительно ничему не мешала, танцевала я, что называется, до упаду, и старший Валышев, видимо такой же незлопамятный, как его маменька, забыв мой когдатошний укус, рассыпался передо мной в любезностях. Губы его по-прежнему шлёпают, уши так же торчат, видимо, и злюкой он остался таким же, но теперь я не столь порывиста и не могу вообразить такого основательного повода, по которому я согласилась бы ещё раз куснуть его.
С большей радостью, чем когда-либо, отправилась я в гимназию. Едва дождалась этого дня, так неудержимо тянуло туда. Как обрадовалась я снова увидеть Дмитрия Николаевича. Вот кого не хватало мне на праздниках! Сердце моё шибко-шибко, радостно забилось в ожидании его появления; когда же на пороге класса показалась его высокая фигура, физиономия моя расплылась в блаженную улыбку. У Светлова тоже было такое хорошее, приветливое лицо; он улыбнулся своей милой, ясной улыбкой, от которой сглаживаются все его скорбные складочки, глаза становятся добрыми, ласковыми. Мне показалось, будто и он доволен снова видеть нас. Конечно, это вздор: удивительно интересно опять вдалбливать в наши бестолковые головы всё то же и то же, что уже много лет подряд, по нескольку раз в день, приходится повторять ему, но, когда у самого весело и радостно на душе, кажется, что все веселятся вместе с тобой. Я несколько раз посматриваю на него. Нет, положительно в этот день он в хорошем настроении; конечно, причина не свидание с нами, но что-нибудь приятное да есть у него на сердце.
С тех пор как я через Веру и сама лично поняла и больше узнала Светлова, часто смотрю я на него и размышляю. Что думает, что чувствует этот человек? Отчего не разгладятся совсем эти маленькие печальные складочки? Значит, сердце его ещё болит по жене. Боже, Боже, как могла она уйти, оставить его?! Он любил, баловал, холил её, как она должна была быть счастлива. Сознавать себя любимой таким человеком! Чего же бо´льшего можно искать, желать от жизни? Ушла! Бросила! А он, бедный, тоскует. В такие минуты, когда я вижу скорбное выражение его лица, мучительно жаль становится мне его. Бедный, бедный! Почему, почему нельзя прямо подойти, спросить, поговорить по душе?.. А иногда в глазах у него что-то светится, лицо улыбается. Значит, есть же всё-таки у него и радость какая-нибудь. Какая?.. А тогда, у Веры, как бодро, с каким убеждением сказал он: «Вы увидите, в жизни не одно горе, иногда выглянет счастье и так неожиданно, так ярко осветит всё кругом!» Следовательно, что-нибудь да светит ему. Что же?.. Да, светит, несомненно светит, потому что он в последнее время почти всегда приходит с этим ясным выражением в лице; улыбка, такая необычайно редкая в прошлом году, теперь то и дело пробегает по его губам… Господи, как бы мне хотелось заглянуть в его душу!