– И сколько длится твоя вахта?
– Две недели дома, две неделе на севере.
– А чем ты конкретно занимаешься? То есть понятно дело, что ты электрик, но все же. Что ты конкретно там делаешь? Электричество проводишь или что?
– Ну, это нефтегазодобывающая компания. Там постоянно строятся новые объекты. А я слежу, чтобы все бесперебойно работало.
– Здорово. Ответственная у тебя работа.
– Ага. Еще и опасная. У нас в последнюю вахту нехило так мужика током ударило. Но работу свою я от этого меньше любить не стал! – совершенно искренне сказал он, жуя ролл с беконом, – по утрам такие виды открываются! Стоишь ты на вышке. Вокруг все белым бело и солнце еле пробивается сквозь облака.
– Красота, наверное.
– Ага. Я, это, люблю свою работу, как минимум за красивые виды.
– Здорово, когда любишь то, чем занимаешься. В таком случае ты обречен на успех, мне, по крайней мере, так кажется. Вот я мечтаю через несколько лет свой цветочный салон открыть.
– Уверен, у тебя все получится.
– Спасибо! И я. А ты как видишь свое будущее? До руководителя, наверное, хочешь дослужиться?
– Нее, – уверено протянул мой собеседник, – меня, это, и так все устраивает. Платят и ладно. А впечатлений мне, и сейчас хватает. То током кого ударит, то мужики по пьяни морды друг другу разобьют. Весело у нас! – рассмеялся Леша.
Громкий и забористый смех еще больше выдавал его душевную простоту.
На втором свидании он меня поцеловал, а на третьем пригласил к себе домой, где под двумя бокалами красного сухого я простилась со своим маленьким черным платьицем. И мы стали встречаться. По две недели мы не вылезали из постели, пили молоко и ели жареную картошку. А потом еще столько же я ждала его с вахты, откуда он мне высылал ежечасные фотоотчеты. Снимки его, должна заметить, всегда выглядели умилительно: 90% на них занимало его богатырское лицо и где-нибудь в уголке виднелся малюсенький кусочек вышки или, например, леса. А каждый раз возвращаясь с северной чужбины мой романтичный богатырь привозил мне охапку белых роз, ошибочно считая, что это мои любимые цветы.
– Эх, Машка! – сказал он как-то, приобняв меня за обнаженные плечи.
– Лешик, ну сколько можно тебе говорить, я Марианна, меня не называют Машка. Ласково меня можно называть Марьяночка, Марьяша, Марьечка…
– Эх, Марьяшка, купим с тобой дом в деревне, корову заведем, детишек нарожаем пятерых.
– Пятерых?!
– Нет, лучше шестерых. Хотя нет, число плохое. Семерых. Я буду денежки на вахте заколачивать, а ты наших оборванцев воспитывать.
Его светлые планы повергли меня в легкий шок. Я как ошпаренная спрыгнула с кровати и начала собираться: для отрезвления мне срочно понадобился глоток свежего воздуха.