Расстегнул рубаху, подул на мокрую волосатую грудь.
— В станице как там у вас?
— Что в станице… Глухомань. Полицаи верховодят. Качура главным.
— Илья?
— А какой же…
— Добро, добро…
Бережной часто запыхтел сигаретой. Поглядел из-под ладони сперва на солнце, потом вытащил из поясного карманчика часы.
— На Куйбышевскую, думаю, уже незачем тебе, — щелкнул крышками часов, спрятал. — Сказываешь, глухомань у вас? Добро. Вот на первых порах что… Надежное местечко подыщите. Явку.
— А для кого?
— Для всякого-якого…
Федька прикусил губу. Сколько раз упрекал себя, выскочку, за мальчишество. «Подпольщик… Тебе еще в альчики с Карасем играть. А то и по чужим огородам…» Прикрыл подошвой черного жучка, вдавил его в пыль.
— А ежели у нас дома? Мы в Нахаловке живем, над яром. Ни одному черту и в голову не взбредет.
Бережной подергал мочку уха, откашлялся:
— Негоже. Для такого дела, думка, Панский сад удобнее.
— Ну и сад… Дед Ива в аккурат дома отсиживается.
— Раздолье вам, братве, а? Или забросил это занятие?..
На шутку Федор не ответил, упрямо твердил свое:
— К нему приходили из комендатуры. Больным прикинулся. Норовистый, дьявол.
— Его-то нам и надо, деда Иву.
— Тогда через внучку, Галину Ивину? Она его живо выпроводит за Сал.
— Негоже девчонку раскрывать Дело у нее такое… И деду не следовало бы знать.
— Оно понятно…
Федька отнял ногу, глядел, как выгребается из пыли пленник. Глаз не поднимал, боялся выдать недовольство: о «деле» Галки и он не знал. Видно, и сейчас не собирались ему открыть его.
— Сам возьмись за деда. А лучше из хлопцев кого-нибудь подослать. Покрепче паренька. Найдется?
— Есть.
Мимо проскребла мелкими галошами сухонькая старушка в рваной кофте, волоча на веревке белую козу. Проклятая худобина, угнув желтоглазую, бородатую морду, упиралась, не хотела идти по жаре.
— Тю, дура набитая, — упрекала ее бабка. — Ей добра желаешь.
Обмотала веревку вокруг акации, поправила клетчатый платок:
— Жри!
Подобрав подол, нырнула проворно, как мальчишка, в дыру ограды, хотя в пяти шагах был ход. Федька даже рот раскрыл от удивления, следил за клетчатым платком до тех пор, пока тот не пропал в крайнем переулке.
— А составчик знатный, — заговорил после молчания Бережной. — Да, да, тот. Бензин авиационный. И что чудно, уплывает по ночам в ваши края. Так, через бугор. Машинами возят. Запаха не слыхать у вас?
Федька пожал плечами.
От переезда донесся гудок, требовательный, напористый. На перрон выбежал тот, в красной фуражке. «Без остановки», — догадался Федька, увидев в руках дежурного желтый флажок.
Опять пушки, пушки под брезентом, красные лица солдат…