Мне ничего не оставалось, как сесть за руль, поставить переноску на пассажирское сидение и стартануть в сторону дома. Какого же было моё удивление, когда, припарковавшись во дворе, я снова увидела его, паркующегося рядом и ставящего машину на сигнализацию.
- Что ты здесь забыл? – недоумённо хлопнула ресницами.
- Тебе нужна помощь, - ответил с такой лёгкостью, как будто всего лишь пропустил вперёд.
- Разве тебе не надо выгуливать собаку? – пыталась отправить его восвояси.
- Даниш терпеливый мальчик, подождёт. Тем более он настоящий джентльмен и поймёт, что помощь даме важнее.
Пока поднимались на лифте, малыш визжал, а я вспоминала, не развешено ли у меня бельё по креслам и другим, неподходящим поверхностям. Собираясь на работу, часто оставляла погром из шмотья, встречающий меня по вечерам. В этот раз повезло. Пижамка, халат, да пара блузок валялись на диване, придавая легкомысленность строгому жилищу.
- Надо собрать и закрепить когтедёрки, помыть мелкого лысика и соорудить ему лежанку. Командуйте, Валерия Генриховна, куда что ставить.
Никогда не видела Казарцева таким деловым и домашним. Даже мотнула несколько раз головой и зажмурила сильно-сильно глаза, рассеивая мираж. Видение не рассеялось. Глеб, как собирал конструкцию из столбиков, обмотанных паклей, так и продолжал собирать. Всё это время мелкий знакомился с квартирой, опасливо обнюхивая мебель, попадающую на пути, и смешно чихал, выбираясь из-под дивана.
Пока Глеб закручивал болты, я застелила лежанку, расставила лотки, наполнила миски кормом и молоком. После мы помыли горлопана, оповещающего об издевательствах несколько пролётов вверх и вниз. А как он извивался. Мы вдвоём еле справились с ним. И откуда столько сил в лысом дохлике?
Как примерная хозяйка, напоила гостя чаем с печеньями и бутербродами, расспросила о методах воспитания, о возможных проблемах и болезнях, поблагодарила и намекнула на окончание вечера. Глеб, как примерный гость, откланялся, пожелал доброй ночи, а потом… Всё резко перевернулось…
- Нет, Валерия Генриховна. Просто так я не уйду.
Мои губы ошпарило горячее дыхание, спину обожгла холодная, металлическая дверь, ноги подлетели в воздухе, а юбка издала жалобный треск. Казарцев оказался верен себе. Никаких прелюдий, никакой нежности, никаких презервативов. Он в одно движение отодвинул в сторону трусики и насадил меня на член. Руки с силой вдавливались в ягодицы, ствол ходил внутри как поршень, зубы впивались в губы, а щетина царапала нежную кожу на щеке.
Я с готовностью принимала грубые толчки, плавилась от тяжести его тела, придавившего моё к гладкому полотну, глотала общее дыхание и выкрикивала несвязные звуки, пока меня снова не разорвало от оргазма. Что такого особенного в члене Казарцева? Почему на нём я кончаю без дополнительных стимуляций и настолько сильно, что кажется, это мои последние минуты жизни?