– Что? Что значит «ненастоящий»?
– Это не дневник господина, в нём следы тёмной магии.
Я захлопнул тетрадь и ударил ею по столу.
– Хватит! – гневно гаркнул я, теряя терпение.
Фамильяр даже не моргнул, но он прекрасно видел, что я на грани.
– Отдайте его на проверку и убедитесь сами, если не верите мне.
Некоторое время мы мерили друг на друга испытующими взглядами. Я наклонился вперёд, не выпуская фамильяра из-под своего внимания.
– Хорошо. Но если это окажется не так… – сузил напряжённо глаза. – Ты замолкаешь и перестаёшь обвинять во всём Легайн! – рыкнул, срываясь на крик.
Хиодхон самодовольно хмыкнул.
– Ну а если я окажусь прав, что вы предпримете?
Воздух застрял в глотке от накатывающего гнева и растерянности одновременно.
– Ты ошибаешься, я это знаю точно.
Хиодхон отвернулся, посмотрев куда-то в сторону.
– Увидим.
– Зачем? Зачем ей это делать? По твоим догадкам, зачем ей нужно было убивать своего мужа? Зачем держаться возле меня всё это время? Зачем возвращать поддельный дневник? Зачем это всё?! Я не понимаю хода твоих мыслей!
– Вы забыли добавить, милорд, зачем она призналась вам в своих чувствах именно сейчас, когда увидела угрозу, что вы… можете сорваться с крючка в любой миг.
– Ты идиот.
Хиодхон хмыкнул.
– Вы сами меня призвали.
– Тогда я ошибся.
– Думайте как хотите, но я буду делать то, что обязан.
– Пошёл прочь.
– Как пожелаете, – он склонился, а следом исчез, оставив после себя золотисто-изумрудное свечение.
Я скривился и откинулся на спинку кресла, запуская пальцы в волосы.
И всё-таки вина незаметно подкралась и начала давить.
– Нечего было выводить меня.
Снова бросил взгляд на проклятый дневник.
– Чушь собачья.
Провёл ладонями по лицу, коснувшись саднящей раны на губе.
– И ещё меня назвала одичавшим.
Взявшись за подлокотники, поднялся с кресла и отправился наверх, в свою комнату. Этот день был слишком трудным после долгого периода тишины и покоя. И куда бы я ни повернулся, везде видел единственный источник своих напастей – Ламию Монгрейт.
Даже во сне не было от неё покоя. Всю ночь я гнался за ней зверем и не мог догнать, а она дразнила и смеялась мне в ответ, всё больше разжигая охотничий инстинкт. Не понимает, что это опасно! Злость и нетерпение смешивались с желанием и предвкушением. Я проснулся от собственного рычания, перешедшего в разочарованный стон, когда я почти поймал её, но видение ускользнуло как туман, сменяясь на покои, погружённые в утренний холодный рассвет.
Нужно было вставать, но вчерашний день и эти сны сводили с ума, делая утро сумбурным. Я знал одно средство, что могло мне помочь, оно влекло и будоражило… Нет, я не мог хотеть её, ту, что была сейчас в моём замке. Так близко, протяни руку и коснись, прижми к себе и сделай то, что хочешь. Это чистое искушение, восторг и удовлетворение от одной только мысли о том, что я могу это сделать. Голова плыла.