— Что? — сказала я.
Она звучала отчаянно:
— Если хочешь утопить меня, не надо. Если куда-то уйдешь или что-то сделаешь, потеряешь шанс. А он лишь один. Ты же прочла ту часть? У нас не будет другого шанса, если ты что-нибудь сделаешь.
— Я собиралась тебя освободить, — сказала я.
Она закрыла глаза, словно принимала решение. Это был и ее шанс.
Я сглотнула и посмотрела на дерево. Мне нужно было вернуть разум отца. Я обещала матери. И я любила его. Мне не нравилось, что он был таким. Но осмелюсь ли я произнести имя Скувреля вслух? При враге?
— Скуврель, — сказала я, надеясь, что этого хватит.
Анабета рассмеялась в клетке.
Холодный пот выступил на мне. Отец застонал, поднялся на четвереньки.
— Генда, — взмолился он. — Прошу, не уходи.
Глаза жгло, я перевела взгляд с фейри в клетке на дерево, потом на отца.
Нужно было рискнуть, — прошептала я.
— Финмарк Торн, — прошептала я.
Анабета засмеялась, а потом сказала быстро, будто ударила хлыстом:
— Хуланна Хантер.
Свет засверкал лиловой вспышкой.
Я моргнула, потерла глаза, сердце сжалось.
Я не должна была делать этого. Не должна была.
Когда я смогла видеть, Анабета пропала.
Нет! Нет! Нет!
Время было на исходе. Если Анабета пропала, она отправилась к своей армии. И если Хуланна не была мертва, то она шла к своей армии. Это означало, что мне нужно было в мир смертных, чтобы остановить их, пока не поздно.
И если она найдет Скувреля по пути, то она сможет управлять им, заставить его делать все, что она хочет.
Холодный пот выступил на лбу, желудок сжимался до боли. Я не должна была произносить его имя вслух. Это была не моя тайна.
Я взяла пустую клетку дрожащими руками, привязала к поясу и подняла голову. Отец посмотрел мне в глаза с ужасом.
— Элли? — спросил он. — Это правда ты?
Глава седьмая
— Отец! — сдавленно вскрикнула я, потянулась к нему. Его объятия были теплыми и крепкими — объятия отца, защитника. — Это ты.
Он отодвинулся, провел нервно ладонью по моим волосам.
— Я вернулся в это место. Мне это не нравится, Элли.
Его ладонь потянулась к плечу, где была рана от того, как Хуланна прибила его к дереву. Она уже не кровоточила, но он поежился от прикосновения.
— Ты знаешь, кто я, — поразилась я.
— Конечно, — он был обижен этим. Он нахмурился, глядя на меня. — Ты — моя Элли. Моя дочь. Хотя у тебя теперь глаза двух цветов — зеленый и карий, и на карей стороне веснушки стали белыми на загорелой коже.
Да? Я все сильнее становилась Равновесием с каждым днем.
— Но что еще ты знаешь? — тихо спросила я. Слезы грозили пролиться. Если я должна рассказать ему о Хуланне… о маме…