Я повернулась, увидела другую сторону бреши — ряд фейри, трепещущих, как поток, стремясь к нам. Их волосы развевались за ними, они беззвучно неслись от того, что было раньше моей деревней. Они ехали на броненосцах, лошадях, единорогах и оленях, бежали на своих ногах, высоко подняв оружие, лисьи лица были жестокими и голодными, они сбросили морок в пылу боя. Молчание пугало. Не было боевых криков, воплей страха. Их лица были камнем. Неподвижным. Не поддающимся.
Глаза моего отца расширились от ужаса.
— Идем, пап! — закричала я. Я потянула за край бреши, и он прыгнул.
На это не было времени.
Я надеялась сердцем, что не опоздаю, что Скуврель еще не был мертв. Что он был на другой стороне бреши в воздухе.
Я открыла глаза, миновав проход, и первая стрела вонзилась в грязь рядом со мной с тихим плеском.
Я падала, падала, падала, ноги пытались бежать, но лишь бесполезно трепыхались в воздухе, а потом я рухнула на мох со стуком. Ноги болели. Попа болела. Но мох смягчил удар.
Рядом со мной раздался стон, он тоже рухнул.
— Мне не нравится этот путь, дочь, — простонал он.
— Шш!
Но не стоило шипеть на него в реве толпы вокруг нас. Это, видимо, был Спектакль.
Наверное.
Я не хотела смотреть, но не дала себе мешкать. Я вскочила на ноги, сунула меч за пояс, взмахнула рукоятью топора в воздухе. Сейчас я нуждалась в невидимости. Я схватила руку отца свободной рукой, тревожно шепча:
— Будь как можно тише. Пока я держу тебя, тебя не видно. Мы тут за моим мужем, потом мы убежим, понятно? Ничего другого. Не важно, что мы увидим.
Он кивнул, выглядя настороженно. Лук был в его другой руке, он уже держал стрелу, но еще не натянул тетиву.
— Признаюсь, Элли, — прошептал он. — Я тут не как дома. Я могу справиться с ужасом — почти — но это место… я не могу быть тут долго. Или я снова сойду с ума.
Я сглотнула, кивая, опустила повязку. Я понимала его. Когда я смотрела на спутанную реальность Фейвальда, меня мутило.
Но было нечто хуже страха и тошноты.
Только бы он не был сильно ранен!
Я искала вокруг зацепки. Была ночь. Это было хорошо, мы могли попасть сюда в первую ночь Спектакля — единственную, как я надеялась. Я не знала, как все это работало.
Мы были на краю толпы фейри, прижимающихся друг к другу, подпрыгивая, пытаясь все разглядеть. Тут были брауни и грундели, гоблины и банши, фавны и пикси, а над ними парили все, у кого были крылья. Блуждающие огоньки парили группами по дюжинам одного цвета, запертые в клетки-пузыри, и они озаряли сцену внизу. Кентавры раздраженно топали за толпой.
Я шагала сквозь толпу фейри. Я ничего не видела отсюда. А мне нужно было видеть.