Резкий смех зазвенел над их головами.
— Ты вернулась, жена. Как всегда, от тебя одни проблемы!
Сэр Экельмейер.
Я была уверена, что он сошел с ума. Его глаза блестели так, что он напоминал фейри. Почему его еще никто не убил? Он это заслужил.
Я умудрилась попасть по шее одного из тех, с кем сражалась. И охнула с облегчением. Я бы уже умерла, если бы Рокки не двигался так быстро в бою. Я была движущейся мишенью, уклонялась и двигалась неожиданно, чтобы по мне было сложно попасть.
Экельмейер занял место того, кого я заколола, быстро, словно планировал это. От его маниакальной улыбки мою кожу покалывало.
— Спускайся, жена. Мы еще не закончили медовый месяц.
Быть в браке с двумя опасными мужчинами было слишком. Я направила к нему иглу-меч. Он легко отбил удар своим двуручным мечом. Я подвинулась, чтобы вонзить иглу в его грудь. В этот раз тяжелый удар его меча выбил иглу из моей руки, и она улетела, крутясь. Почему так всегда было у меня с мечами? Я должна была биться луком!
Его ладонь поймала мою косу, сорвала меня со спины Рокки.
Я закричала, сжала его запястье обеими руками, искала в хаосе помощь, но, хоть големы были ближе, они не спешили нам помочь. Рокки рухнул среди взлетающих щитов. Ими били, как молотами, вгоняя его в грязь. Один не смог бы его тронуть, но десятки побеждали его.
Вот и все. Мы не смогли.
Я сглотнула, ощущая беспомощность.
Экельмейер обвил меня рукой в броне, прижимая к холодной грудной пластине. Щетина на его челюсти воняла потом, терлась об мою щеку. Он был слишком близко.
— За метку, которую на мне оставил твой фейри-любовник, я оставлю на тебе две. За потерю каждого своего друга я заберу жизни двоих твоих, даже если они высокого ранга. Мы начнем с Чантера. Думаю, ты ему нравишься, хоть он заявляет обратное.
— Я думала, он был твоим Рыцарем, — процедила я.
— Все, чего ты касалась, осквернено. Даже один из моих Рыцарей. Я сожгу все, что ты трогала — и всех. А потом я сожгу тебя. Мы обе знаем, чем закончится эта напасть с фейри. Это началось с тебя. Это закончится тобой.
Я охнула, его меч взлетел и задел мое ухо. Я закричала от боли, но тут раздался звук, который перекрыл все другие звуки, будучи при этом неслышным — как колокол, звонящий без звука так громко, что пронзал все. Это был тихий, но перекрывший все щелчок.
Мир вокруг нас тошнотворно пошатнулся.
И изменился.
Все стало запутанным и жутким — от Экельмейера, который вдруг стал старым духом, до людей, пытающихся вбить Рокки в грязь, которая сменилась мозаикой руин, покрытой извивающимися корнями. Я огляделась, а хватка Экельмейера чуть ослабла от шока.