Баба Стеша воззрилась на меня, как на слона в цирке, стала поправлять черный шерстяной платок, заправляя его за уши. Из-под платочка выбились серебристые пряди волос, завились возле висков. Она стала выглядеть как-то моложе, что ли, даже румянец проступил на восковых щеках.
— Дак чего... Ота завтра у нас Ведовки, это наш обычай такой. У нас, в Райках-то токмо и сохранился, поди. Завтра будем утрешнее тесто печь - косицы, а потом угощать всех, кто в дом зашел, а потом ужо в вечор-то на Кокше́ньгу пойдем, на берегу костры разводить, да русалок звать, песни поем, да… — бабулька все заправляла платок за ухо, словно он ей мешал слышать.
В душной, нагретой солнцем железной коробке на колесах стало невыносимо жарко, ветерок, хоть и залетал в приоткрытое окно, но облегчения не приносил. Удушающая вонь немытых старческих тел, ментоловой мази, которой бабки мазали поясницы и черт знает еще что, запах заплесневелого хлеба и куриного помета накрыла весь салон автобуса. Меня затошнило, а бабка Стеша все бубнила про свои Ведовки, про обряд, козлов, русалок, я стала дышать почаще, чтоб прогнать тошноту. Старуха, видимо, заметив это и немного помолчав, тихонько запела, похлопывая рукой по коленке :
медведь топтучий, нагони тучи,
дам меду, да овса кучу.
нагони туман, дам пирог румян.
отче громам Перуне,
силы Прави дарует.
медведь по небу гуляет, дождь призывает.
ой и на лапоньки капало, и на ушки капало
да на зубки кровь наша капала, ой…
Я, забыв включить диктофон на смарте, слушала бабкину песню, как завороженная, вроде даже раскачиваясь, под мерное пение тонким, надтреснутым голоском. Когда на ушки медведя стало капать в третий раз, на небе сгустились тучи, где-то прогремел гром и пошел дождь. Свежий ветер залетел в автобусное нутро, принес запах мокрой пыльной дороги, зеленых листьев и свежескошенной травы. Мне стало легче, а остальные бабки загомонили, стали оборачиваться, злобно зыркая в нашу сторону.
— Стешка, хорош, и так холодно! — крикнула одна из них, и достав из кошелки пуховый платок, укуталась им, как будто на улице был жуткий мороз.
Странно все это. Как будто из-за песни бабы Стеши дождь пошел. А может старухи совсем поехавшие. Скорее бы уже конечная.
В Райках целая делегация пожилых женщин провожала меня до моего временного жилища. Приехали мы в деревню в полчетвертого, а до дома этой Лешачихи шли еще полчаса, хотя я сама дошла бы за 10 минут. Бабули все время останавливались переговорить с торчавшими из-за заборов головами в таких же цветастых платках, здоровались, обменивались новостями, кто-то передавал подарки, кошелки набитые чем-то кочевали из рук в руки, и ни разу я не увидела ни одного мужчину. Ни старого, ни молодого. Детей тоже на улице не наблюдалось, хотя, может дома сидят, сейчас такое время, даже в глухой деревне интернет есть. Играют, может.