— Нет. Ни с вами, ни с кем-либо другим. У вас язык без костей.
— Только с близкими людьми. Скажите «пожалуйста», и я обещаю никому не рассказывать. Я хочу только внести одно полезное уточнение. Возможно, я марионетка, и пусть даже задрипанная, но я вовсе не дешевый!
Кремер не выдержал.
— Нет, это уже слишком, — рявкнул он. — Ты совершенно невыносим. Пойдемте, Венгерт, я спешу.
Они отчалили. Я думал, на том история и кончится, но пару дней спустя, в понедельник, когда Вулф диктовал мне письмо, зазвонил телефон; звонившая представилась Кэрол Берк. Я сдержанно поздоровался и спросил:
— Как вы себя ведете?
— Ужасно, когда это требуется, — весело прощебетала она, — Кстати, когда дело не касается работы, как сейчас, когда я звоню из телефонной будки, я могу быть совершенно очаровательной. Мне показалось, что я должна перед вами извиниться за то, что назвала вас дешевым.
— О'кей. Извиняйтесь.
— Может быть, вы предпочтете, чтобы я извинилась с глазу на глаз? Я готова понести наказание.
— Что ж, тогда послушайте. В прошлую среду я подумывал, что неплохо было бы в один прекрасный день найти время и выложить вам все, что я о вас думаю. Я согласен встретиться и облегчить душу. Я скажу вам, что о вас думаю, а вы будете извиняться. Бар «Черчилль» в половине пятого устроит? Вы имеете право появиться со мной на людях?
— Разумеется. Появляться на людях вменяется мне в обязанность.
— Прекрасно. Я воткну серп и молот в петлицу.
Я положил трубку, повернулся и сказал Вулфу:
— Кэрол Берк, между прочим. Я собираюсь угостить ее коктейлем, а, может, и еще чем-нибудь. Поскольку она связана с делом, которое мы только что завершили, расходы я, естественно, отнесу на казенный счет.
— Ни за что, — заявил Вулф и возобновил диктовку.