— Казахский?
— Нет, — ответил он. — Ширванский.
— Вряд ли вы разбираетесь в этом. Он ваш?
— Это спорно. Мне подарил его в 1932 году в Каире человек, которому я оказал услугу, и подозреваю, что ковер был украден в Кандагаре. Так что если ковер был приобретен этим человеком незаконно, то он не может являться и моей собственностью. Но законность владения — проблема весьма сложная. Если мое обладание ковром было бы испорчено каким-нибудь наследником кандагарского князя, который некогда владел им, или одной из его жен или наложниц, я бы обратился в суд. После длительного владения чем-либо право собственности становится бесспорным. Ваш дед был бандитом; некоторые из его деяний почти наверняка разбирались в суде, но если бы какая-нибудь наследница одной из его жертв заявила претензию на мех, который сейчас на вас, ее бы осмеяли. Я польщен, что вы оценили достоинства ковра, хотя только невежда мог признать его за казахский. У казахских ковров длинный ворс. Вы Маргот Теддер? Я Ниро Вулф. — И он указал ей на красное кожаное кресло. — Садитесь и расскажите, что вам от меня угодно.
Она несколько раз раскрывала и закрывала рот, чтобы перебить Вулфа, но когда шеф заговорит в полный голос, его невозможно прервать, особенно если он пронзает вас взглядом.
— Я уже сказала вам по телефону, что мне нужно.
— Будьте любезны сесть, мисс Теддер. Я люблю, когда глаза собеседника находятся на одном уровне с моими.
Она взглянула на меня. Бедняжка была ошеломлена. Она не желала сесть по его приказу, но и продолжать стоять было глупо. Она нашла компромисс. Одно из желтых кресел стояло у моего стола, и она пересекла комнату и уселась в него.
— Я пришла сюда вовсе не для того, чтобы выслушивать лекцию о законности владения собственностью, — сказала она. — Вы знаете, зачем я пришла. Моя мать уплатила вам шестьдесят тысяч долларов ни за что. Единственное, что вы сделали, — это дали объявление в газете. За шестьдесят тысяч вы обязаны помочь мне отыскать деньги, которые моя мать вручила похитителям. Это составляет больше десяти процентов.
— Двенадцать, — хмыкнул Вулф. — Так что же я должен делать? У вас есть предложение?
— Нет, конечно. Вы сами должны знать, как действовать. Это ваша профессия.
— Могу ли я рассчитывать на вашу помощь?
Она нахмурилась, вздернув подбородок.
— А в чем это должно выражаться?
Он даже не нахмурился в ответ. Он осадил ее, поставил на место, и теперь ему было безразлично, что она говорит и как ведет себя.
— Это будет зависеть от обстоятельств, — сказал он. — Представим себе гипотезу… Вы знаете, что такое гипотеза?