Той ночью семья вернулась с полей вчетвером. Утром отец разрешил снова пошел на разведку. С собой он взял охотничью дробь.
Пока он пробирался до пашни, то думал о случившемся. Детский смех звонкими колокольчиками леденил душу. Но в какой-то момент, когда появились Анька и Вася – все затихло.
Нет. Тишина наступила гораздо раньше. Послышался какой-то шум, который другой принял бы за подбежавших собственных детей. Но он исходил со стороны поля. А потом оборвался и унес с собой и ребячий смех.
⠀
Мужчина шел тяжелой поступью. Разве должен он так идти на собственных землях? Затем отец оглядел поле хмурым внимательных взглядом. Сначала он ничего не заметил. А затем он выронил из рук дробь от испуга – так подвело его тело. Да и ноги пошатнулись так, что пришлось сделать шаг назад.
Чистое светлое и бескрайнее поле – еще ночью стало причиной тревог. Свободные угодья, они простирались до самих небес. Но никакого источника звука мужчина не нашел. Никаких следов несчастных детей: ношенных старых ботинок или тряпичных кукол. Но хуже того то, что в поле вообще ничего не было. Даже недавно сделанное чучело с несуразной тыквенной головой – испарилось.
Кристина тонкой рукой открыла дверь квартиры, которую уже давно никто не запирал на ключ. Едва её башмачки, на размер меньше положенного, оказались на пороге, в нос Кристины ударил едкий запах. Запах, который прочно сопровождал её жизнь и, казалось, въелся в неё навсегда. Затем послышался звон стекла.
Кристина разделась и прошла на кухню, где родители, как они говорили, отдыхали. В последнее время отдыхать они стали все чаще, хотя девочке так и невдомек было: отчего отдыхали папа с мамой? Оба уже несколько месяцев как не работали, отец иногда перебивался заработками. Смешно. Ведь именно про таких люди говорят «рукастый». Он умел обращаться с деревом, ставил двери и чинил сантехнику. Но редко этим занимался.
– Тебе нельзя пить, зуб же болит, – притворщицки-заботливо отвел рюмку от лица мамы отец.
Опухшее от попоек лицо матери вздрогнуло. Сложно было предугадать её реакцию: то ли сейчас она огреет отца, то ли примет вину и заплачет.
Кристина и сама оказалась натянутой как струна: дальше все зависит от поведения мамы, а не от неё самой.
«Ах, как жалко! Я бы всё сделала правильно, правильно отреагировала. А теперь мама разозлит папу, они будут снова ругаться. Пожалуйста, промолчи, мама!», – взмолилась про себя Кристина. За зуб матери она тоже беспокоилась: несмотря на то, что лицо мамы уже давно выглядело как после неудачного похода на пасеку, правая щека подозрительно раздулась. Похоже, стоило обратиться к врачу сразу, как только зуб заболел. Но ведь Кристина тоже скрывает боль, лишь бы не идти к стоматологу. Как и многие дети, она привыкла жить с болью. Правда, Кристина преуспела в этом больше остальных, ведь, скрывать она научилась не только зубную тягость.