– В питомнике любую конкуренцию душили в зачатке. За любым проступком в адрес себя или других рабов следовало наказание – такое, что никто не захотел бы рискнуть второй раз. Мы, конечно, не испытывали друг к другу семейной любви, но вежливость, внимательность друг к другу, стремление соблюдать правила… въедались под кожу так быстро и так глубоко, что в пятнадцать лет я представить себе не могла, что может быть иначе. Нас учили драться. Строго на занятиях. Строго до команды тренера: «Стоп». И только по приказу или по желанию тех, кто контролировал нас. Я должна была уметь защитить господина, даже если он ещё не успел отдать приказ. Но… Я не думала, что когда-нибудь придётся защищать себя.
– Если бы другие свободные проявили агрессию по отношению к тебе, а не твоему господину, ты стала бы себя защищать?
– Без приказа господина – наверное, нет. Если он не отдаёт приказ, значит им можно, – Нина пожала плечами и уставилась в окно. – Но я же не робот. Я быстро поняла, что приказов больше не будет. Оказалось, тем, кто задаёт новые правила, всё равно, что делают воспитанНини между собой. А я… – Нина повела плечом. – Девочка-рабыня, которую растили для сексуальных утех, в среде свободных, пусть и «ненавидящих рабство», всегда будет иметь особый экзотический колорит. Не стану вдаваться в детали. Общая суть сводится к тому, что мне не сразу удалось понять, что свободных можно бить. И даже теперь… Я могу определить для себя, кто мне враг, а кто – нет. Но это тяжело. Тяжелее, чем если бы это делал господин.
Гаррет взял её руку – ту, на которой не было клейма, – и поднёс к губам. А потом, удивляясь жёсткости собственных слов, сказал:
– Полагаю, теперь за тебя это делает «Монолит».
– Да, – Нина вскинулась и с вызовом посмотрела на него. – Да, «Монолит» придаёт моей жизни смысл. Я должна была защищать господина, я на всё пошла бы ради него – теперь я защищаю «Монолит». И ради него тоже пойду на всё. Но…
Она помолчала секунду и продолжила тише:
– Это всё равно не то. Возможно, если бы у меня был наставНина в «Монолите», куратор, которому я могла бы доверять на все сто… Человек, который бы занял… это место в моей душе. Но так не произошло. Кураторы были, но в организации я не встретила никого, кто по-настоящему понимал бы мои возможности, мог управлять мной.
Гаррет помолчал. Он больше всего хотел спросить: «Почему ты думаешь, что смогу я?» – и в то же время понимал, что есть вопросы, которых лучше не задавать.
Вместо этого он наклонился к груди Нины и поймал металлическое колечко языком.