* * *
Катя поежилась. Погода менялась. Лохматые сизые тучи быстро загромоздили небо. Ветер из легкого теплого превратился в холодный пронизывающе-резкий.
Рейсовый автобус задерживался. Она зябко скукожилась в легкой блузке и тонких джинсах. В опоздавший автобус вошла последней, сидячего места не хватило. Так и пришлось мотаться в проходе из стороны в сторону, руки были заняты громоздкими пакетами.
Катя плохо запомнила свой отчаянный марафон от остановки до дома. Похолодало резко, будто с жаркого полуденного зноя спрыгнул за квасом в погребушку с ледником из колотого льда. Ветер куражился пьяным мужиком-дебоширом, гремя железом и приподнимая шифер на крышах домов. Ветки деревьев под мощным натиском стихии исполняли неистовый шаманский танец.
Растрепанная, с покрытой синеватой пупырчатостью кожей, Катя вбежала к бабе Любе. Старая женщина, прижимая к себе Сонечку, встречала у порога.
— Успела, милок, слава Богу, — прошелестели сухие губы. — Беги скорей на огород! Огурцы пленкой закрой. Только взошли! Да на парник с рассадой помидорной раму опусти! Ураган надвигается!
— Держи скорей, — прохрипела Катя и сунула холодные пакеты в теплые старческие руки, — я на огород! Она рванула старую болонью куртку с крючка, торопливо затянула под подбородком узел теплого платка.
— Калоши, калоши надвинь! — прижала руки к груди пожилая женщина.
— Пакеты разбери, баба Люб! Главное — продукты в холодильник, остальное потом я сама!
С грядками старой женщины Катя управилась до первых тяжелых, больно бьющих по рукам, дождевых капель. Но на своем огороде… Небесная влага вдруг напористо ухнула тугими струями, грязными фонтанчиками отпрыгивала от земли, сливалась ручейками в холодные потоки. Ноги расползались в осклизлой размякшей почве. В калошах почти до щиколотки хлюпала вода. Платок тяжелой набрякшей тряпкой сползал на лицо.
«Вроде все!» — Катя облегченно разогнулась и быстро засеменила с огорода, хватаясь за городьбу, чтобы не поскользнуться. Холодные пригоршни дождя остужали разгоряченное лицо. Наконец она добралась до двора и… онемела.
Возле крыльца в тапочках и домашнем костюмчике стояла, не решаясь ступить на залитую водой тропинку, Сонечка. С крыльца черным провалом зияла настежь раскрытая дверь. Дочка промокла насквозь, с тонких прядок волос стекала вода.
— Мамочка, мамочка, к тебе хочу! Ты ушла, а мне страшно! — Сонечка тянула дрожащие ручонки.
Катя подхватила дочь.
Через несколько горячечных, в страшной панике минут, Сонечка лежала сухая в постели. Баба Любавсхлипывала и растирала ее разведенной водкой.