— Но разве это не гиблое дело? Весь наш путь в Глиннхайн. Разве в разговорах с руэльцами вообще есть прок? — Я так и почувствовала, как плечи сами опускаются под невидимой тяжестью. — Война закончилась не так уж давно. Да и вряд ли это можно назвать “закончилась”. Они могут принять нас и в тот же день отравить.
— Да, ты права, моя умница, — усмехнулся Лисварх. — Скорее наш мир с Глиннхайном похож на временно утихшую лихорадку. Но такие слова тебе лучше держать при себе. Женщина не должна показывать мужчинам, что понимает в их делах не так мало, как им кажется. Особенно красивая женщина.
— Хочешь сказать, я должна оставаться просто пустой статуэткой в руках мужчин, которые будут передвигать меня, куда им хочется? Когда нужно — выставлять на свет, когда нужно — убирать в тень?
Теперь отец, кажется, вновь разозлился.
— Тебе может это не нравиться, Тави, но так оно и есть. Во всех королевствах Длинного моря я не могу припомнить ни одной женщины-правительницы за многие и многие десятилетия. И такая смышлёная, как ты, может только вызвать раздражение некоторых. Особенно у замшелых в самом наидревнейшем патриархате руэльцев. Но у тебя ещё много различных достоинств, которые могут их подкупить.
Я подскочила с места, словно меня иглой кольнули.
— Неужели, кроме меня, и правда некем было пожертвовать? Почему бы, например, королю Джинарии не отдать замуж за принца Атайра свою дочь? Он тоже заинтересован в прекращении нападений аранов.
Пока варвары-из-за-моря беспокоили их больше всего.
— Варайя ещё в детстве была сосватана за среднего сына короля Валерио. Изменить это никак не возможно.
— Мне повезло, — я коротко рассмеялась.
— Может быть, — оборвал моё показное веселье советник. — Принц Атайр в самой силе, он умелый воин и военачальник своего отца. К тому же женщины говорят — а в таких делах им, думаю, стоит верить, — он очень хорош собой.
— Если медведей можно назвать красивыми…
Лисварх смолк, покривив губами.
— Ты предвзята.
— Это неудивительно. — Я остановилась у окна и глянула в залитый тёплым светом двор, посреди которого мелкими брызгами переливался на солнце фонтан с круглой, заполненной зеленоватой водой чашей. — Тебя послушать, так он прямо мечта. Этот принц Ста Холмов Атайр. Смотри, не доплыву до Глиннхайна, так и помру от счастья осознания — по дороге…
Отец дёрнул желваками, когда я замолчала. Но стоило встретиться с ним взглядом, как он тут же спохватился и встал. В груди сделалось напряжённо и нехорошо от подозрения.
— С ним что-то не так, да? — надавила я. — Лучше сейчас скажи!