Селяхина от такого подавилась очередным всхлипом и закашлялась, глядя на меня со священным ужасом во взгляде. А потом громко высморкалась, гнусаво так заявив:
— Хреновое у тебя чувство юмора, Наташ…
— Никто не жаловался, — пожала плечами, устроившись рядом и прижав рюкзак к груди. Недовольные взгляды методистки мы дружно проигнорировали. Мне было параллельно, Милке — тем более. Так что, ткнув её локтем в бок, я задала очередной наводящий вопрос. — Так с чего такой слёзоразлив? Парень бросил?
На этот вопрос подруга снова подавилась вдохом и опять закашлялась, активно замахав руками. А когда смогла говорить, недовольно протянула, вытирая размазавшуюся по лицу косметику:
— Утешитель из тебя так себе, Снегирёва. И вообще, сама же знаешь, единственный любимый мужчина в моей жизни — это наука и бросать её я не собираюсь.
— Тогда чего ревём? Да так, что я тебя по громогласному шмыганью нашла?
— Да блин…
После серии горьких и трагичных вздохов, мне всё-таки поведали причину этих внезапных душевных страданий. Оказалось, что красавицу, умницу, спортсменку Людмилу банально и совершенно подло обошли в выборах на должность главного редактора университетской газеты. Не то, чтобы это чудо так сильно рвалось разгребать данные Авгиевы конюшни, но работу в местной бульварной прессе могли засчитать при будущем трудоустройстве. А Мила, не обделённая толикой честолюбия, была совсем, вот совсем-совсем, не против сделать карьеру в области журналистики. Особенно, если начнётся она с мелкой должности в небольшой газетёнке и закончится крупной ролью ведущего на каком-нибудь центральном канале.
И пусть особого успеха явно ждать не стоит, может же она об этом хотя бы помечтать?
Я на это только фыркнула, протягивая очередной бумажный платок. Помечтать может, кто ж спорит? Но с должностью редактора её прокатывают второй год подряд, а это о чём-то, да говорит. Правда, расстраивать подругу своими соображениями я не стала, благоразумно рассудив, что так точно целее буду. Зато, подумав немного, предложила, совершенно без задней мысли:
— Я сегодня на работу иду устраиваться, новую. В клуб ночной. Составишь компанию?
— А что за клуб? — слёзы высохли как по мановению волшебной палочки. Лерка даже носом шмыгать перестала, глядя на меня горящим нездоровым энтузиазмом взглядом. — «Блуд»? «Готэм»? Или этот, как его… «Цезарь»?!
— Скучно и слишком много красного. Такое количество Бэтменов моя хрупкая психика переварить не смогла, ага. И ты прикалываешься? В этом клубе, в кого пальцем не ткни то Брут, то Август Антоний… — поморщившись от всех озвученный предположений, я полезла за телефоном и, щелкнув экраном блокировки, показала ей объявление. — Не, бери выше. Есть вакансия в «Максимум». Клуб только открылся после глобальной реставрации, штат видимо расширяют, ну или просто перетряхивают персонал. Требования, конечно, любопытные, но ничего криминального. А квалификации мне хватает, чтобы попытаться. Ну что? Ты со мной?