Едва я успел войти в дом, как он закачался, словно при землетрясении. Меня швырнуло на пол. Когда я пришел в себя и выбежал наружу, на месте подвала дымилась огромная воронка...
В подвале находилась целая бочка взрывчатки, больше ста килограммов. Только я один знал, почему она взорвалась: сработала злополучная мина, которую Колька принес...
Вместе с командиром роты погибло у нас пять человек. От Кольки нашли лишь одну ногу и медаль "За оборону Кавказа". А все трофеи были уничтожены взрывом.
ЧП расследовал сам капитан Скопцов, но до "операции" в костеле он так и не докопался. После этого взрыва саперная рота из полуразрушенной усадьбы ксендза перешла в другой дом, а в усадьбу вернулась сумасшедшая старуха. Мы слышали, как она кричала: "Кара Боска! Кара Боска!"
- Накаркала, старая карга, - ругался Бес.
Тогда я подумал, что если бы Бог послал наказание, то по справедливости погибнуть должны были не капитан и Колька, а Бес со старшиной.
КАК Я СТАЛ ВОРОМ И ВСТУПИЛ В РЯДЫ
ПАРТИИ ЛЕНИНА – СТАЛИНА
После трагического ЧП, унесшего в братскую могилу получившего майорское звание юного Семыкина, Кольку и еще нескольких старых саперов из нашей роты, капитан Скопцов свою угрозу осуществил: меня перевели в стрелковую роту.
Новый полковой инженер капитан Брянский с особистом отношений портить не захотел и отдал меня без всякого сопротивления.
В полку меня уже все знали, так что не успел я появиться во 2-м стрелковом батальоне, как меня сразу же назначили ротным писарем. И снова я столкнулся с Особым отделом в лице батальонного опера лейтенанта Забрудного, между прочим, моего старого знакомого.
Когда я прибыл в полк, 3абрудный был ротным придурком и тоже ходил в писарях. Потом он заболел поносом и надолго выбыл в медсанбат, кантовался в дивизионных тылах, затем попал на какие-то курсы особистов и возвратился в полк младшим лейтенантом. Этот ухарь был явным антисемитом.
- Я вашего брата знаю! - говорил он всегда, подобно Мильту. (Кстати, Забрудный был казак, но с Кубани.)
В стрелковой роте доверенным лицом Особого отдела являлся писарь, через которого опер держал связь со своими людьми. Теперь пришлось работать в системе лейтенанта Забрудного, а она ни в какое сравнение с системой капитана Скопцова не шла - Забрудный в основном пьянствовал.
Старшиной роты оказался сержант Волков, который отсидел пять лет за групповое изнасилование. Он, конечно, тоже оказался агентом Особого отдела, и мы с ним договорились друг дружку не продавать Забрудному.
Ротному писарю-каптенармусу приходилось заниматься не столько писаниной, сколько хозяйственными вопросами, боеснабжением и оружием. И тут запросто можно было загреметь в штрафную роту. Потери личного состава в боях были очень высокими. Оружие, числившееся за убитыми и ранеными, кровь из носу нужно было возвращать на полковой склад, а его всегда недоставало, потому что его бросали где попало.