В газете "Правда"было сообщение, что в неразорвавшемся вражеском снаряде найдена записка: "Долой фашизм! Да здравствует товарищ Сталин!"Это явно указывало на то, что в тылу фашистов зреет восстание немецкого пролетариата. И мы с Колдуном и Соплей были уверены: восстание вот-вот должно произойти – согласно марксистско-ленинскому учению, и тогда Красная Армия нанесет решающий контрудар, отбросит фашистов и разгромит их наголову…
...Третий день войны я провел у тети, которая собирала меня в пионерский лагерь на месяц. Папа еще находился в больнице (куда попал после своего освобождения из Лубянки).
Тетя устроила в больнице семейный совет, на котором большинством голосов было решено, что мне нечего теперь одному болтаться в городе под угрозой бомбежки фашистской авиации.
Для меня, человека, уже получившего паспорт и брившегося, находиться в этой сопливой шарашке с ее знаменитым девизом "Солнце, ветер, онанизм укрепляют организм!" было унизительно.
24-го числа я поехал к себе в Новые дома, намереваясь зайти к Колдуну и оставить соседям ключи от нашей комнаты. Я не подозревал, что ни Колдуна, ни Соплю не увижу никогда.
В городе теперь было больше порядка, это я наблюдал из окна трамвая. На улицах установили репродукторы, из которых разносились русские народные песни в исполнении хора им. Пятницкого и сводки Совинформбюро, сообщавшие о страшных потерях немецко-фашистских войск.
Я тогда со дня на день с нетерпением ожидал, когда объявят о контрударе нашей доблестной Красной Армии.
Размышляя о том, кончится ли война к моему возвращению из пионерлагеря, я вошел в наш подъезд, где столкнулся с дворником Макаровым.
- Который раз за тобой сегодня хожу, - недовольно пробурчал дворник. - Давай, расписывайся...
Я расписался где-то огрызком химического карандаша и получил листок оберточной бумаги, оказавшийся повесткой. С изумлением я прочитал, что Ларский Лев Григорьевич, 1924 года рождения, согласно постановлению Мосгорисполкома должен явиться 24 июня 1941 года на сборный пункт по такому-то адресу к шести часам вечера, имея при себе паспорт или метрическое свидетельство, две смены нижнего белья, два полотенца, одеяло и запас продуктов на несколько дней. В конце повестки значилось: "За неявку в указанный срок или уклонение от явки вы будете привлечены к строгой ответственности по законам военного времени".
Глянул на ручные часы - было без пяти минут шесть!
- Дядя Прохор, я же не успею! - в ужасе закричал я, но дворник лишь пожал плечами - это его не касалось.
Я вихрем ворвался домой и стал метаться по квартире. Вещи мои, выстиранные, выглаженные, заштопанные и упакованные в чемодан и рюкзак, находились у тети на Елоховской. Не долго думая, я схватил школьный портфель и набил его грязным бельем из чулана, захватил одеяло и папино пальто, перешитое из шинели. Тетя Дуся на ходу сунула мне немного денег, батон хлеба и бутылку кефира.