...Странное совпадение - мой папа родился в год смерти Его Императорского Величества Государя Императора Всея Руси, чего-то еще, Царства Польского, Великого Князя Курляндского, Лифляндского и, насколько мне помнится, Эстландского - Александра III, а моя дочь Алла родилась в год смерти великого вождя советского народа и всего социалистического лагеря (включая Царство Польское и ряд других), величайшего полководца всех времен и народов и корифея всех наук - Иосифа Виссарионовича Сталина. Судя по всему, в нашей семье знали, когда рождаться, однако, не углубляясь в семейную генеалогию, вернусь в объятую горем Красную столицу, в гостиницу "Астория" на Большой Тверской улице, где в те годы размещалось общежитие-коммуна Военной академии рабоче-крестьянской Красной Армии. Я появился на свет Божий в тот самый момент, когда мой папа председательствовал на торжественно-траурном митинге коммунаров, посвященном светлой памяти бессмертного и вечно живого вождя. При всем этом, однако, папа не остался безучастным к факту моего рождения. Прямо на заседании он внес предложение назвать меня в честь усопшего, но вечно живого вождя, и коммунары его единогласно поддержали - "учитывая текущий момент и задачи мирового пролетариата", как было записано в резолюции.
И вот здесь получилась осечка, которая спустя много лет дорого обошлась моему папе. После смерти Ленина среди его верных учеников и последователей сразу же вспыхнула внутрипартийная борьба, и папина партячейка тоже раскололась на враждующие фракции: ленинцев-сталинцев, ленинцев-троцкистов, ленинцев-бухаринцев и т. д. Из-за этой свары ни одно из предлагаемых для меня имен не собирало большинства. Какие только имена не придумывались - Виль, Вилен, Владилен, Ленитр, Левопр, Леснам, Лемар... Дело грозило затянуться до бесконечности. Когда мне исполнился год, моя беспартийная мама потеряла терпение, плюнула на фракционную борьбу и резолюции, пошла в ЗАГС и записала меня просто Львом. Не в честь Ленина и вовсе не в честь Троцкого, в чем ее сразу же обвинили, а в честь своего любимого папы и моего дедушки ребе Лейба (Льва) Финкельштейна, погибшего от рук петлюровцев.
Если бы моя бедная мама, умершая совсем молодой в 1932 году, могла себе представить последствия своего политически непродуманного шага, она бы предпочла, чтобы я остался безымянным на всю жизнь. В 1936 году на отца поступил донос. Сообщалось, что одиннадцать лет тому назад, председательствуя на партсобрании, он провалил ленинскую резолюцию и принял троцкистскую. Не знаю, правда ли это, но отец всегда говорил, что мама со своим Львом его здорово подвела. Папина карьера трагически оборвалась.