Приказ предназначался не столько для ишаков, сколько для высоких обозных инстанций, откуда после ЧП могли последовать всякие ревизии.
Исполнение этого приказа и было возложено на меня - я должен был пасти ишаков в светлое время суток - от рассвета до заката. В темное время суток за ишаков отвечали елдаши под командованием Мамедиашвили. Они под покровом темноты гоняли ишаков со склада боеприпасов на передовую и обратно, доставляя патроны, мины и снаряды.
Другая мера, в приказе не упомянутая, покарала ишаков куда чувствительнее. Полковой начпрод сразу же после ЧП, проявив политическую сознательность, приказал снять ишаков с фуражного довольствия и полностью перевести на подножный корм.
- Где ж это видано, где ж это слыхано, чтоб ишаков кормили овсом? - заявил он, перефразируя известное стихотворение Маршака. - Мы коням лучше норму прибавим.
Эта непродуманная мера едва вторично не привела к трагическим последствиям как для полка в целом, так и для меня лично.
Начпрод не учел того обстоятельства, что подножный корм в это время года почти отсутствовал, а работа у ишаков была тяжелая - несмотря на свой малый рост, они поднимали грузы большие, чем кони, но о последствиях начпродовского приказа позже.
Пока лишь замечу, что, находясь в обозе, я пришел к заключению: институт придурков в армии настолько всеобъемлющ, что охватывает не только личный, но и конский состав. Это было очень заметно в нашем обозе при сравнении статуса коней с положением ишаков. Ишаки трудились в поте лица, но фуражное довольствие и почет доставались коням. "Кони сытые бьют копытами, встретим мы по-сталински врага!" - пелось в песне. Не думаю, чтобы поэты Лебедев-Кумач или Фатьянов решились бы даже упомянуть ишаков. Особенно рядом с именем товарища Сталина.
Ишаки были изгнаны и из наградной документации. Дело в том, что при оформлении подвига, согласно канцелярской традиции, которой строго следовали писари, герою полагалось произнести возглас: "За Родину, за Сталина!" Но разве писарь (если он в здравом уме) посмел бы, к примеру, написать в наградном листе: "Гвардии сержант Мамедиашвили с возгласом "За Родину, за Сталина!" прорвался на ишаках сквозь вражеский заслон". И сержанта Мамедиашвили "усаживали" на коня...
Говорят, Мамедиашвили по получении наградного приказа был возмущен допущенной несправедливостью и даже ходил жаловаться замполиту. "Ишак работал, - заявил он, - а лошадь награда получил?!" Но его протест был оставлен без последствий.
Таким образом, в нашем обозе кони являлись как бы придурками-ветеранами, их жизнь тщательно оберегали. Если конь отдавал концы, назначалась комиссия, приезжал дознаватель: не была ли допущена преступная небрежность? Могли и к ответственности привлечь, и в штрафную сунуть, если дознавателю не поставишь пол-литра. А ишаков списывали в расход, как простых солдат, без всякого отчета.