“Бедняжка, глупенькая…” – сквозь нахлынувшие рыдания проговорила Эфрат. “Она полюбила…” – вступилась за сестру Оснат. “Мерзкий негодяй! Набитая дура!”– не сдержал брани Матан.
“Ципора больше не дочь нам! – дрожащим голосом вынес суровый отцовский вердикт Матан, – она связала судьбу свою с иноверцем. Теперь она мертва и для нас, и для народа иудейского. Всем приготовиться к семи дням траура, как по усопшей. Таковы наши законы, и мы не преступим их! Какое несчастье, какое бездолье…”
Терзаемый горем, Матан в воображении своем похоронил живую дочь – принес в жертву собственное дитя. Словно древний язычник, верил он, что, насытив богов-каннибалов, он докажет верноподданность и обретет благоволение. Женские сердца восстали против страшного закона, но не осмелились Эфрат и Оснат перечить мужчине.
***
Оснат не могла смириться с мыслью о гибели Карми. Не верила она, что безумие поселилось в голове его. Чудилось ей, будто Карми жив, что бродит он где-то поблизости – то ли обиженный, то ли угнетенный духом. Она подолгу не засыпала, прислушиваясь к шорохам в темном саду. Вдруг это брата шаги? Вот он подкрался к дому, а в дверь постучать не решается!
Раз дошел до Оснат слух, якобы иногда по ночам бродит в ближнем лесу некий человек, по походке совсем молодой, напевает что-то себе под нос, разговаривает сам с собою, а иной раз сядет под деревом и заплачет. Услышав всхлипывания, пробуждаются от ночного сна птицы, собираются вокруг скитальца, выводят чудные трели на разные голоса, и тогда слезы его высыхают, и он внемлет сладким звукам, благодарит пернатых и просит у них прощения за беспокойство в неурочный час.
“Это, без сомнения, Карми” – решила Оснат. Тайно от отца с матерью и от домашних слуг она бесстрашно отправилась в ночной лес, уселась на пригорке и стала ждать. Тишина. Вскоре подул легкий теплый ветерок, зашуршали листья на деревьях. Девица задремала.
Неподалеку раздался голос, ему ответил другой. Оснат очнулась, прислушалась. Вдруг на лицо ей упал свет масляной лампы. Какой-то человек с жестокими глазами глядел на нее. Он свистнул, подошли еще двое. “О, да по одежде видать – девка-то из богатого семейства!” – сказал один. “Неплохая добыча!” – поддакнул второй из подошедших. “Что делать ей в ночном лесу одной? – проговорил тот, что с лампой, – богачи с жиру бесятся!”
Трое лесных братьев уложили на носилки Оснат, от страха лишившуюся чувств, и доставили драгоценную ношу в разбойничий стан. Несомненно, искушенный читатель с ходу сообразил, что дева попала в лагерь Шуваля. Глава вавилонских бандитов еще не успел осуществить свою мессианскую мечту, и пока не совершил поход в Эрец-Исраэль, и не освободил Иерусалим от завоевателей-иноверцев.