От такого имени стало еще холоднее, хоть место на кладбище заказывай. Благо, оно тут как раз неподалеку. Можно сразу вперед ногами отсюда выносить. Будто в Чеховские времена попала. Если спрошу, почему тут так темно – как пить дать, ответят, что это траур по их жизни.
Сама же Аграфена одобрительно кивнула.
– Как давно… вы тут живете, Рина? – Спросила она так медленно, что я на минуту потеряла дар речи.
Я была тверда, даже не зевнула ни разу: – Всю жизнь.
– Значит… в городе не бываете?
– Почему же? Бываю.
– И как вам… здание… местной администрации, Рина?
Она так неприятно выговаривала мое имя, что я даже на секунду пожалела об отсутствии уменьшительно-ласкательных форм. Теперь, должна признать, это раздражало не так сильно.
– Красивое. – Я решила поступить таким же методом, дабы не сказать что-то лишнее.
– И это… все? – Аграфена Сильвестровна смотрела на меня исподлобья.
Я не нашла ничего более подходящего, как пожать плечами.
– Не густо. – Нарочито грозно заключила она. – Я ожидала чего-то более выразительного.
Тут подключилась Марина: – Маман, ну перестаньте. Не каждый должен вглядываться в это пристанище. И вообще, мама, ну кто задает такие вопросы при знакомстве?
Меня удивлял ее тон. Она будто объясняет ребенку какие-то математические задачки: голос плавный, все фразы наводящие на определенную мысль, никакого колебания.
Она утихла, послушав свою дочь, но взгляда от меня не упускала.
– Что ж… удачной работы… Какая жалость, такая молодая, а столько проблем? Как же… это тебя так… угораздило.
Чувствуя, как кровь закипает в моих жилах, я неосознанно выпалила: – А кому сейчас легко? – Все бы ничего, вот только смотрела я на ее ноги. Какая проницательная семья, все то, что должно быть в тайне – обязательно заметят.
Она не успела ответить мне, Марина увела меня ближе к лестнице.
– Это было грубо?
– Это было предсказуемо. – Ответила она: – Беги наверх, пока она не видит, а я – к себе.
Я шагала так, чтобы ни одна половица не заскрипела. Не знаю почему, привычка должно быть.
Дверь в его комнату была закрыта. Все произошедшее ранее оставило на мне след. Потому в сердце таилась мелкая тревожность. Я стояла и втягивала воздух, пытаясь успокоиться.
Тук-тук-тук.
Дверь открылась.
Связанная рукавичка-зебра заглянула в комнату. Я услышала сдавленный смешок Артура.
– Добрый вечер, др-р-рузья! – Тихим криком, дабы не привлекать внимание ненужных свидетелей, проговорила зебра, будто та звезда на сцене. – Я не слышу: Добрый вечер-р-р!
– Добрый вечер! – Улыбаясь, ответил виновник торжества.
– Начинаем наш концер-р-рт!