— Мне ничего не надо от тебя.
— Ну, конечно. Ты не хотела звонить и спрашивать, когда обнаружила письмо. Ты не хотела ничего просить. Не хотела унижаться. Одна ты тут мучаешься и страдаешь.
— Замолчи. Не трогай меня, дай мне уйти.
Я вернулась за чемоданом. В другую руку взяла сумку. Пусть выбросит эти пакеты. Там косметика и прочая ерунда. Но он не давал открыть дверь.
— Ты думаешь только о себе. Тебе не нужна помощь, так подумай о тётушке. Она же серьёзно болеет. Это уже не гордость. Это называется гордыня.
— Кто бы говорил, — меня уже несло так, что никакие доводы не действовали.
— Ты даже прощения не попросила у меня, — Клима шатало из стороны в сторону, а голос всё больше и больше заплетался.
Но меня было не остановить.
— Ты ждёшь моих извинений и валяния в ногах — так это тоже гордыня. И ещё, — мы смотрели с ненавистью в глаза друг другу. — Пусть туда, в Америку, выбирают избранных, единицы, как ты сказал. Но это не даёт тебе повода становиться выше, пусть даже и выше таких грешников, как мы. Это называется тщеславие. А этот грех самый любимый из грехов, сам знаешь, у кого.
Это конец. Он отступил, и я вышла за дверь. Едва сдерживая слёзы, спустилась на лифте, прошла парадную. На улице ветер почти сбил меня с ног. Впрочем, это мог сделать и коньяк. Я хотела вызвать такси, но сзади меня кто-то потрогал за плечо.
— Анжелика! Тебя ведь так зовут, — я обернулась и увидела соседку Клима — Ольгу Архиповну.
Я закрыла глаза, потому что слёзы предательски потекли по щекам. У меня нет больше сил, отбивать атаки и обвинения. Но она внезапно обняла меня.
— Милая девочка, ты прости меня, что я с тобой так вела себя. Просто Клим очень хороший парень. Я думала, что ты такая же стерва, как и та, его бывшая.
Я вздохнула.
— Мне Фёдорович рассказал, что у вас проблемы на работе. Он знаком с отцом вашего директора. Этот наш дом строился для одного предприятия, поэтому мы тут почти все друг друга знаем. Подробностей ваших дел мы не знаем, но я вижу, ты уходишь.
— Да. Так получилось.
— Послушай меня. Он простит тебя. А ты его. Я видела, как вы смотрите друг на друга. Много наблюдала за вами. Такая любовь не всем дана.
— Такую любовь не все могут удержать, — я заплакала ещё сильней.
— Послушай меня. Пыль вся осядет, и тогда вы увидите, куда надо идти. Просто на это надо время.
— Извините, но я спешу.
Я поторопилась скорее уйти, потому что понимала, что ещё пять минут, и я снова поднимусь на седьмой этаж.
Вызвала такси. Доеду к Гончаровым, а там решим, где мне ночевать. Только засунула телефон в сумочку, как он снова ожил. Звонили с незнакомого номера.