Это не западня, а извинение. Да, это, наверное, такое красивое и ёмкое «прости».
Закрываю коробку, отодвигаю её от себя. Она красивая, она с лучезарным счастьем внутри. Она моего любимого цвета. До сих пор любимого, несмотря ни на что любимого.
Зажмуриваюсь, нужно обдумать. Я должна ответить, такое нельзя оставлять без ответа.
Фотографии… Может, он хотел расклеить эти? Они добрые, светлые, милые. Без угрозы, даже без намека на вред. Где-то и нелепые, и чудные, но точно безобидные. И если бы кто-то их увидел, то ничего бы такого сверхкриминального Амиру бы не вменилось.
И только хочу подняться, как мне на парту что-то падает с таким грохотом, что я подпрыгиваю на своём стуле.
— Ты уверена? — Эндшпиль навис над проходом между нашими партами, его рука лежит на моей парте. Это он так напугал!
И о чём он вообще?
Хмуро и сердито смотрю ему прямо в глаза. Сколько может он лезть в мою жизнь? Допекать, контролировать, тиранить?!
Героем, наверное, себя считает. Конечно! Раскрыл такую ловушку, от такой подставы спас! А оказалось, такой сюрприз испаганил!!!
Эндшпиль сбил весь мой хороший настрой, и теперь я закипала праведной злостью сильнее, чем могла бы. Даже нотки ненависти проскользнули.
— Не смей больше… — Дэн выгнул бровь, а я осеклась. — Не нужно заниматься отмаливанием грехов… — Продолжала уже не так уверенно, всё-таки он так же опасно нависал над проходом.
Его сокрушительное спокойствие заставляло тушеваться и ежиться, в общем, подспустить окрыленный гонор и продолжать уже не так дерзко.
— Не вмешивайся, пожалуйста, в мою жизнь. И… и больше ничего не рассказывай моим родителям… — Закончила почти шёпотом, зардевшись как маков цвет.
— Думаю, им и с первого раза всё по силам понять. — Говорит тихо, отворачиваясь и убирая свою руку с моей парты.
Дурак!
— Это всё часть твоего эксперимента, да? — Бросаю ему вслед.
— Что? — Резко оборачивается и хмурится. Но ответить мне не даёт, сам продолжает. — Ах, это. Что ж… ты вправе так думать, Мия. Да, пока ты видишь это так. Да.
Задумчивость Дэна подсказывала, что он разговаривает скорее сам с собой, чем со мной. Опять отвернулся и принялся что-то читать.
Читать? Ничего себе, никогда в таком замечен не был, чего это вдруг. Луна что ли растущая так влияет…
С каждой встречей он становится всё страннее и страннее!
— Заметила, что учителя больше не выходят на переменах из класса? — Продолжая читать, спросил Эндшпиль.
Я обернулась и встретила внимательно-настороженный взгляд Мари Беккер. У нас опять был сдвоенный урок, а учительница действительно сидела за своим столом. И это тоже было странно. Но я — нет, до этого не замечала…