— Уж не знаю, что это за эксперименты такие, но все свои «шалости» он теперь отрабатывает только так. — Скептицизма во взгляде и в словах было столько, что хоть лопатой греби. Мало того, что подруга откуда-то знает про признание Эндшпиля, так ещё и о последствиях осведомлена.
Не элитный для школьников, а какой-то спец-клуб по подготовке бойцов Альфы. Все всё успевают вовремя прознать и кому надо информацию слить, одна я, как последняя спица в колесе.
— Как отрабатывает? — Я напряглась, как-то успела подзабыть, что Мари обещала каких-то там последствий.
— Как раб на галерах! — Фыркнула подруга, отворачиваясь от меня.
Что за кошки-мышки? Не хочет говорить — и не надо, я не плоскогубцы, чтоб тянуть да вытягивать!
А у самой в груди всё сжалось. Неужели признание обошлось Эндшпилю настолько уж дорого?
Костеря себя последними словами, отговаривая, шантажируя и запугивая, я всё-таки не могу обуздать банальное любопытство.
— Маш, что там у Эндшпиля стряслось? — Легонько тереблю подругу за плечо, но она не реагирует. — Ты же знаешь, ну расскажи, пожалуйста.
Молчит, но плечо не одёргивает. Начинаю щекотать её, но тоже — ноль эмоций.
Раздражаюсь и бросаю гиблое дело — достучаться до строптивицы. В конце концов, ничего мне про Эндшпиля не интересно. Не должно быть интересно!
Нужно переключиться.
Амир смотрит за каждым моим шагом, не отрываясь и не мигая. Присаживаюсь за свободную парту позади него. Не знаю, как заговорить первой, что сказать, с чего начать. Все чувства вернулись снова, как бы их ни притупляли все другие.
Боже, как сложно! Вспоминать и мечтать легче, чем вот так сесть и поговорить. Наверное, он думает так же, потому что тоже молчит.
— Мия? — Зовёт меня Маша.
А я не хочу отзываться, хватит. И так уже пыталась меня отвлечь, теперь у меня есть дело поважнее.
— Мия! — Зовёт требовательнее и настойчивее.
Амир прерывает наши гляделки и смотрит туда, где сидит Маша. Резко хмурится, а руки сжимаются в кулаки.
Оборачиваюсь и вижу, как Маша держит в руках открытую коробку, а в глазах её такой испуг и растерянность, что я всё-таки возвращаюсь к ней.
Не понимаю, что могло так взволновать. Она и так уже догадывалась, что Амир из моей прошлой жизни, это же не сенсация какая-то. Подумаешь, общие детские фотографии, у кого их нет.
Но когда мой взгляд падает на фотокарточку, которая оказалась поверх других, которая выделяется так, словно все другие стерли в сепию, моё легкомыслие бьёт меня наотмашь.
— Ты где её нашла? — Враз севшим от ужаса голосом спрашиваю я, не в силах пошевелиться, забрать, закрыть коробку.