Мы сидим молча, в тишине библиотечного мира раздается только мерный шаг ходиков.
— Что планируешь делать? — Нарушает паузу.
— Поговорить.
— Ненормальная! И куда только гордость вся девается? — Маша покачала головой, не одобряя моего желания. От слова совсем. — Он так и кричит всем своим видом, что хочет тебя нагнуть да побольнее, чтоб все суставы хрустели, а мышцы ломило! Мия, от него веет подлостью за километр!
— А что мне нужно ходить и не замечать? — Мне не понравились её последние слова, и я вспылила.
— Да, ходить и не замечать. В классе он тебе ничего не сделает, я слышала, учителям наказали не уходить на переменах. Да и мы с ребятами если что его умоем. В коридорах и везде в лицее есть камеры, домой тебя забирают. При желании ты можешь пресечь все контакты. — Глубоко и как-то тяжко вздохнула. — При желании…
Пока подруга говорила всё это, я собрала все фотографии обратно в коробку, закрыла её, кое как натянула ленточку.
— Спасибо, что выслушала. Но я… я должна сама решить, что делать.
— Разумеется. Только знай, ты всегда можешь положиться на меня, Мия! — Маша крепко сжала мои руки, подтверждая свои слова.
— Спасибо тебе!
На этих моих словах, дверь в библиотеку открывается и в помещение врывается дежурный семиклашка.
— Вот вы где! Тебя по всему лицею ищут! — Обращаясь ко мне, сказал запыхавшийся мальчик.
Ой, приплыли! Телефон до сих пор в авиарежиме, вот я кретинка, забыла предупредить, что немного задержусь после уроков.
Попрощалась с Машей и рванула к гардеробу. В дверях лицея меня ждал обеспокоенный Марсель Павлович.
Не хочешь приносить хлопот, да, Мия! Балда Ивановна, эгоистка чертова!
Пятнадцать пропущенных от мамы, десять от отца, восемь от Марселя Павловича. Даже Оля звонила. Кипиш вселенского масштаба.
Самое время придумать то самое успокоительное, утешительное и развенчивающее, иначе бдительность родителей не усыпить…
Я думала, накалять меня на медленном огне начнет уже Марсель Павлович, таким взмыленным и уставшим он выглядел, когда я его рассмотрела вблизи.
Но ошиблась, и 451-й градус по Фаренгейту решил отложить моё сожжение либо делегировать его более беспощадному. А водитель лишь включил мне успокаивающую музыку, без туповатых битов, качей и прочей модной мишуры. Марсель Павлович не пытался быть своим в доску, он старался мне помочь, это ценю больше!
За всю дорогу мужчина не проронил ни слова, и мне уже казалось, что это он от злости или разочарования. Но в какой-то момент я почувствовала, что он не сердится на меня. Просто сосредоточен на своём. Я хотела спросить, прилетит ли ему за моё легкомыслие, но не решилась. Узнаю у мамы, обязательно.