Я не мог ей помочь, если только она не приведет своего внука прямиком к нам или же не приедут на скорой. Мы не участковые врачи, прикрепленные за определенными домами, и не ведем простой прием больных, выслушивая их жалобы. К нам приходят те, которые уже знают свой диагноз, или отправляют сложные неопределенные случаи по направлению.
‒ Вот, возьмите это и посмотрите, пожалуйста. Лучше вас никого нет, у меня осталась одна надежда, что именно вы успеете спасти моего внука, ‒ она всучила мне в руку медицинскую карту своего внука и зашагала прочь, пока я не успела вернуть ей историю болезни обратно.
Я сунула его в сумку и направилась на парковку, где обычно всегда оставляла свою машину. Врачам стоило иметь свой транспорт, подрываться с кровати от одного звонка и мчаться в больницу на всех парах. Завела машину, подождала пару минут и выехала с парковки. Путь до дома не занял много времени.
‒ Пап, я дома! ‒ спешно накинула пальто на вешалку и последовала на кухню.
‒ Ну, наконец-то! Сколько можно тебя ждать? ‒ проворчал он, больше для вида, затем поцеловал меня в щеку и прогнал мыть руки, оберегая свой ужин от моих голодных нападок.
‒ Как дела на работе? ‒ задал он вопрос, одновременно разрезая мясо на тарелке и нанизывая его на вилку.
‒ Пап, ты каждый вечер задаешь один и тот же вопрос. Не устал еще? ‒ я взглянула на него с улыбкой.
Я переехала в этот городок три года назад. Отец не выдержал разлуки со мной, ушел в отставку и решил обосноваться вместе со мной. Привыкший к постоянному движению, бывший полковник не выдержал добровольного домашнего заточения и устроился на работу в воинскую часть нашего города. Дома он ходил в пушистых домашних тапочках с мордой собачки и свисающими ушками, чем я не раз его шантажировала, предварительно сделав пару снимков на свой телефон, чтобы добиться от отца своего. Только полковник Александр Геннадьевич Громов не был мне родным. Он удочерил меня в шестнадцать лет, после гибели моей родной матери и когда я потеряла саму себя. Папа, тогда еще отчим, вытащил меня из ямы, куда я сумела попасть по своей глупости и детской наивности, поговорил со мной строго, влез в мою душу и дал выбор. И я ни разу не пожалела о том дне, когда сообщила ему о том, что согласна остаться с ним, а не переезжать к дальней родственнице. Своего родного отца я не знала, он бросил маму сразу после того, как она сообщила ему о беременности. Самый типичный случай, сплошь и рядом встречающийся в любом городе. Отчим любил мою маму и хранил память о ней до сих пор, не связывая свою жизнь ни с кем. На мои уговоры он всегда отвечал одно и то же: «При встрече на том свете Маринка огреет меня скалкой, если я посмею привести в дом другую женщину. Да еще так, что я снова могу оказаться в этом мире и заново с ней расстаться. А я этого не хочу». Редкими вечерами я не раз наблюдала за тем, как он садился около камина и подолгу смотрел на фотографии матери, сделанные буквально перед аварией…