‒ Извини, если напугал. Я не хотел, ‒ Антон тут же кинулся меня успокаивать и зачем-то снова схватился за мою руку. ‒ Я зашел тебя поблагодарить. За все, что ты для меня сделал.
Чернов выжидающе смотрел на меня. Да не нужна мне твоя благодарность! Лишь бы меня не трогал. Я ото сна не отошла, и тут еще твои прикосновения. Черт бы тебя пробрал, Чернов!
‒ Снизь свое самолюбие, Антон, мои старания были не для тебя, ‒ огрызнулась я, пытаясь снять пластырь с руки, чтобы вытащить иголку. Еще надо бы умудриться развязать одной рукой повязку, чем приковали меня к кровати. Належалась, хватит.
Но мою руку схватили и отвели в сторону. Ну, это уже наглость. Я подняла голову, чтобы высказать ему все, но что-то в его глазах меня остановило.
‒ Я еще не договорил, ‒ сказал, как отрезал.
‒ Будто кто-то собирается тебя слушать, ‒ мне бы сложить руки на груди и отвернуться от него, но у меня не было такой возможности.
‒ А куда ты денешься, ‒ с ехидством в голосе отозвался он, еще и повязку туже затянул.
***
Да он издевается надо мной! Куда я денусь?!
Я сжала губы в тонкую линию и отвернулась к окну. Хоть на голые деревья полюбуюсь, чем смотреть на этого нахального типа. Чувства из-за сна шалили не по-детски. От одного его присутствия рядом мне хотелось выть. Воспоминания разбередили мою душу и сердце. Но я упорно прогоняла их. Этого уже не повторить! Отрезанный ломоть не приклеить.
Антон подвинул стул, который сдвинул при попытке успокоить меня, и присел. Снова взял мою руку в свои. Попыталась хоть как-то вырвать, но он сжал их только сильнее, и я прекратила дергаться. Но и он не спешил переходить к сути дела.
‒ Ты извини меня за тот случай в кафе. Я повел себя глупо, угрожая тебе. Просто… ‒ ему трудно было подобрать слова. ‒ Лесми для меня дороже всех. И я искал для нее самого лучшего хирурга и вышел на тебя. Я и подумать не мог, что ты подашься в медицину. Даже если бы и знал, что ты это ты самая Ева, я бы все равно приехал сюда. Подготовился бы к встрече. Я не могу потерять дочь. Она самое дорогое, что осталось у меня в этой паршивой жизни.
‒ Почему у Лесми четвертая, а у тебя первая группа крови? ‒ этот факт не давал мне покоя. И раз он сам начал разговор о своей дочери, то я не удержалась от вопроса.
‒ Она мне не родная, ‒ вот так просто он поделился со мной тайной их семьи.
Я не ожидала такого ответа, посему повернула голову и посмотрела на него. Антон перебирал мои пальцы и смотрел в пол.
‒ С Ириной, матерью Лесми, хоть мы и успели узаконить наши отношения, но всё это в прошлом. Сейчас я в разводе. Мы встречались по настоянию моего отца. Затем она сообщила, что беременна. Родилась Лесми. В первое время я не придавал значения цвету ее волос, ведь у Ирины тоже были рыжие волосы. Лесми росла и мое сходство с ней не наблюдалось. И мой отец начал изводить меня своими подозрениями, что дочь не от меня. Я поддался эмоциям и, когда ей было уже 5 лет, сделал тест на отцовство. И выяснилось, что мой отец был прав. Лесми была мне не родной. Но за несколько лет я так привык к ней, что считал своей. Да и Ирина не особо утруждала себя заботой о дочери. Ей было интересны походы по магазинам, по салонам красоты и по клубам. Год назад она не вернулась домой. Позвонила по телефону и сообщила, что уезжает со своим любовником в другую страну, и чтобы мы не искали ее. Я заставил ее написать отказ от дочери, и больше мы с ней не виделись. Только было жаль Лесми. Она страдала по матери, и вскоре у нее начались проблемы со здоровьем. И началась вся это беготня с больницами. На фоне всего этого у дочери развилась астма, наряду с этим ухудшился и слух. И перелеты на самолете ей были противопоказаны. Мне пришлось искать врача у нас. Так мы с тобой и встретились….